В малом Панове первый дом по солнечной стороне - дом Аркадия Николаевича Ляпина. Большевик Аркадий Николаевич Ляпин нарушил правило строиться домами брат напротив брата, поселился в Малом Панове ближе к своей кузнице. Это ещё было до кузнецов Горбуновых. В Панове такое случается. Большая дорога рядом - люди уезжают и приезжают, и никто этому не удивляется. Рыба ищет - где глубже, а человек - где лучше.

Бросил свой дом Аркадий-большевик, ушёл воевать по ленинскому призыву: "Революция в опасности! Все на защиту завоеваний Октября!"

Одиноким, как когда-то и сам хозяин, стоит и ветшает на глазах у всех дом Аркадия Большевика. Деревенская глинка краснонёбыми ямами подбирается к дому. Если от моста глядеть, то дом Аркадия Николаевича как бы на высокой горе. Почему он нежилой? Ждёт возвращения хозяина? А в этом поднебесном доме с тремя окнами, посеревшем, седеющем под дождями - один сквозь щели ветровой посвист.

Нет, не равнодушие и забытьё, и не сиротливое одиночество знаменует собой дом Большевика - это мемориал Славы комиссару. Пусть не в граните - в дереве. Может, и разрушится, останется одна горка, где он стоял. Но и на той горке незримый, в сердцах и благодарной памяти потомков будет стоять он, комиссар-большевик! Бессмертием овеянный.

Я взволнован. Дальше идти уж не так интересно, и остаюсь у поднебесного дома. Отсюда и Малое и Большое Паново - оба на виду.

1983 год. Что это? Дом Аркадия Большевика? Он, похоже. Стоит, по-прежнему необитаемый, в чёрных окнах - пустота.

Уехал Аркадий в Москву в университет. В деревне не удивлялись. Вообще, все трое братьев Ляпиных - как в сорочке родились. Один - радиотехник, в Питер зовут. Второй пошёл по военной части. Почему бы и третьему не попытаться? Не было секрета, почему крестьянские ребятишки Ляпины Николаевичи получили городское образование. Фёдор Михайлович Полушин посодействовал.

Долго не возвращался Аркадий, много лет прошло. Разные, самые невероятные слухи доходили до Панова. Говорили, что университет Аркашка не закончил, угодил в тюрьму, а потом в ссылку. Якобы участвовал в каких-то студенческих волнениях. Из сибирской ссылки Аркадия Лялина вызволила Февральская революция, Октябрьская призвала в Петроград.

Участвовал в штурме Зимнего. Но тюрьмы и ссылки подорвали здоровье комиссара Ляпина. По весне Восемнадцатого года товарищи привезли его в родную деревню... помирать. Ходил Аркадий по деревне - живой скелет, в чём только душа держалась, учительствовал немного в Выставской школе.

Весна Восемнадцатого взыграла контрреволюцией, восстаниями.

Ленин бросил клич: "Революция в опасности! Все на защиту завоеваний Октября!" Пановские мужики для революции - что сырые осиновые дрова в печи - не сразу разгорятся, шипят, дымят, выжидают. Что-то больно много появилось у мужиков "друзей" и "защитников": кадеты, эсеры, а теперь - и большевики. С чего бы это? То не замечали, то уж готовы обниматься с мужиком.

Аркадий Ляпин красиво говорить не умел. Да и не до речей и призывов - кровью харкает: отзываются царские казематы сырых тюрем.

Послушал на сходке Аркадий Николаевич уклончивые речи мужиков. Ждали мужики слова большевика Ляпина и не дождались. Аркадий ничего не сказал, повернулся и ушёл домой. На глазах малопановских мужиков заколотил Аркадий окна и двери домика. Взял подмышку связку книг, с которыми никогда не расставался, и с сумой за плечами - высокий, худой - молча прошествовал через обе деревни Малое и Большое Паново. Шёл - вся деревня высыпала: от мала до велика. Ждали прощального словца, хоть взгляда, если уж говорить ему со своими однодеревенцами противно. Может, хоть рукой помашет комиссар. Прошёл, не повернул головы, ни на кого не взглянул. Не обернулся и за деревней. Так велика была его обида на мужиков. Ушёл. И навсегда.

Я был тогда чересчур мал, чтобы всё видеть своими глазами. К тому же восемь месяцев с пробитой головой находился между жизнью и смертью. Но когда встал на ноги, услыхал про поступок чахоточного большевика-комиссара Ляпина. И потом много рассказывали про него, так что при моей крайней впечатлительности я настолько усвоил рассказанное, что, кажется, обрёл новое видение не виденного.

Я очень хотел, когда вырасту, быть похожим на комиссара Аркадия Ляпина, и так же как он... закончить свою жизнь - отдать её по первому же зову партии, в борьбе с врагами.

Впрочем, кем я только ни хотел стать - и разбойником, и комиссаром.

Рядом с домом Аркадия Большевика - Василий Арсентьевич Полушин. В Малом Панове стоят Василия Арсентьевича пара домов: старый и сруб нового. Во дворе Лизка с выводком детей. Старенький маленький домишка тесен для большой семьи Полушиных. Строит Василий Арсентьевич новый дом и выстроить не может. Сына старшего Аркадия с Лизой и детишками надо отделять. Старый дом - совсем как Илюхин - развалина под соломой. Сколько лет рядом со старым домишком стоит на мху сруб крестового дома - не может Василий Арсентьевич его осилить. Мальчишки и парни постарше облюбовали сруб для игры в очко.

1983 год. Ну, а это, без сомнения, новый дом Василия Арсентьевича.

Идёт мужик лет пятидесяти, спрашиваю:

- Скажите, этот вот дом не Василия Арсентьевича Полушина?

- Аркадия Васильевича. А отец - верно - был Василий Арсентьевич, - отвечает тот и горит встречным любопытством.

- Аркадий, кажется, женился на Лизе Ляпиной?

- Да, Елизавета Степановна была его женой.

- У них, помнится, были ещё братья и сестры.

- Да, были, все они не вернулись с войны. А сестра ихняя замужем за мной. А вы кто такой будете?

- Я? Родился когда-то здесь, жил.

- А как ваша фамилия?

- Басов.

- А!

Человек пошагал в Малые Зимёнки. Дорога теперь была проложена не по краю деревни, а посередине.

Василий Арсентьевич видом и характером - хил, горбат от работушки, мал ростиком. И детишки - трое сынов и две дочери - все малокалиберные. Сноха Лизавета на голову выше своего мужа. Парнишки, если их как следует подшуровать окриками да угрозами, - работящие, ничего не скажешь. Но, кто шуровать-то станет? Отца не боятся, матери не и стыдятся…

Но я-то "знаю", что, в конце концов, всё уладится у Василия Арсентьевича…

Аркашка Полушин, женатый на моей детской возлюбленной, Лизке Ляпиной (у них уже было двое детей: Витька и Зойка), гулял, выпивал частенько - к Марье Анархистке норовил под бочок - благо, наискосок та жила. Лизавета страдала: видела, сказать не могла. Одно утешение Лизаветы - отец с братьями и мать переехали жить в Малое Паново, в дом Ивана Петровича Чистякова. Сбегает, выплачется в зипун и - к детям. А приструнить Аркадия отец, Василий Арсентьевич, не может. Вся надежда на брата Ивана Моряка, на его кулаки да японские приёмчики. Уж до чего дошло - в срубе дома, что никак не достраивался, открыли карточные игры в очко. Хоть заколачивай проёмы окон и двери.

Но пришёл и конец этой разгульной жизни, когда Марья Анархистка повисла на верёвке, вот тогда-то Василий Арсентьевич и успокоился насчёт сына.

ЧАСТЬ 1.   ПАНОВО и ПАНОВЦЫ     

Стр.32 из:   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33   Читать дальше 

НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ