 |
СЕРГЕЙ БАСОВ
|
ПАНОВСКИЙ ТРАКТ
|
-16-
|
Большое Паново. Дом Максима Андреевича Пурусова
Стоит посредине деревни двухэтажный, обитый тёсом и выкрашенный дом-громадина. Тёмно-синяя краска стен делает его мрачноватым. За дощатым забором, на задах - яблоневый сад. Каменная палатка во дворе. Вековухи-липы в палисаднике затеняют лицо дома. Стоит громадина-дом, старый, но ещё крепкий, как вызов вокруг веющим революционным ветрам - анахронизм новой жизни.
К этому дому, дому Максима Андреевича Пурусова, "иду" нехотя. Очень уж у них невесело под низкими окнами. Заглядывать в чужие окна в деревне можно сколько угодно, только не к Максимовым. У них всегда занавески на окнах и городской просвечивающий тюль. Интересно глянуть, что они там делают, Максим с "Просвирней" Семёновной, Марья Николаевна (сноха Максима Андреевича) с чёрным Мишкой (Михаил Аркадьевич Пурусов), медной Тонькой (Антонина Аркадьевна Пурусова) и рыжим Серёжкой (Сергей Аркадьевич Пурусов)? Не успел разглядеть, как тебя окрикнут: "Чего надо? Проваливай!" И проваливаешь так, что пятки сверкают.
Никого из деревенских Пурусовы к себе в дом не водят. Даже поп вареевский, отец Митрий Афонский, и тот, отслужив молебен во здравие торгового дома Пурусовых, в доме не остаётся, а, получив в лапу золотяшку или бумажку, идёт пить к Ивану Григорьевичу Басову, своему крестнику.
Один или пару раз, не больше, я был в доме Максима Пурусова. Ни в одном доме двор не выстилается досками, только у одних Максимовых. И таких ворот ни у кого нет: тяжеленных с накладными узорами деревянных кружев. А запорищи изнутри! А подворотня пригнана так, что ни щёлочки! Темно во дворе. И на цепи собака "волкодав" да пара работников: Сёмка Курок и Ванька Каталька - втроем со службой справляются.
А откроешь дверь в избу, опахнёт нездешним, "городским" - духами и ванилью. В дом входишь - через высокий порог, и - вниз ногой, того и гляди бултыхнёшься носом в темноту, как в яму-ловушку. А комнат сколько - не пересчитать! Сундуки с добром, бархат на стенах. И теснота: коридорчики, тупички, закоулки. И всюду тихий сумрак, лампадки перед иконами. Не дом - лес тёмный, как наша Опариха: шаг шагнул - и заблудился. А пол не голый, как у всех в деревне, и не половики домотканые из тряпья, на полах - ковры. Ступаешь босыми ногами, как по мягкому лесному мху, шаги неслышны. Сказка Шахерезады - не дом. Идёшь, а за тобой следом присматривает или сама Семёновна-церковница или служанка - как бы чего не украл. Застанешь - обедают, не пригласят! А еда - царская: белый хлеб, каша рисовая с маслом - такое может лишь присниться. Не угостят, стараются поскорее выпроводить. Купец - не просто богач, он - скряга.
А двор высокий, тёмный же - ни щёлочки, ни света белого. И внутри - рубленые заведения: пара конюшен, пара теплушек для скота, хлева. Но самое-то главное, что прячут от посторонних глаз Пурусовы внутри: сапоговаляльный завод и жильё батраков. Высоченный, в два человеческих роста, забор скрывает завод от посторонних глаз. Завод выходит за пределы двора, занимает часть усадьбы. Ещё там таится каменная "палатка" с железной дверью на пудовом замке - склад излишнего добра. И по всему двору - деревянный настил из досок.
И чего прятать-то, и так все знают про купца-заводчика. Однажды после моей драки "аршином" и примирения с Мишкой, он водил меня в огород рвать смородину и крыжовник. Прошлись по неработающему заводу. Огромная машина - шерстобитка, поменьше - машина шерстетрепалка, чаны в Стиральной, пологи, колодки, специальные печи для сушки валенок. Производство было остановлено на ходу и могло быть пущено в любой момент, изменись обстановка. Во время НЭПа Пурусовы торговали валенками. Потом артельщики ЕПО отобрали завод у Пурусовых и перевели на наш двор.
В 1928 году Максим Пурусов отдал почти всё, что у него было в Панове: завод, сельхозинвентарь, палатку, зерно, и налоги заплатил. Оставил старшему из внуков (Михаилу Аркадьевичу Пурусову) полдома по раздельному акту.
И осиротел Максимов дом: окна перекосились, нижние забили досками крест накрест - не жилые. В бывшей лавке - Читальня и Радио. Вдоль деревни пошагали столбы с проволокой. По утрам радио орет. Мишка Пурусов один в доме, мать с отчимом уехали, и Серёжка с Тонькой.
Пурусов Максим Андреевич. Пурусова Александра Максимовна.
Пурусов Аркадий Максимович. Пурусова Мария Николаевна
В доме Максима Андреевича Пурусова живут церковница Семёновна по прозвищу "Просвирня" да сноха Марья Николаевна с Мишкой, Тонькой и Серёжкой.
У Максима Андреевича были дочь и сын. Дочь, Александра Максимовна Пурусова, высокая, высокомерная, в синем бархатном платье, по отцу - нелюдимая, прошла через городское воспитание и обучение. Ничего в ней не было деревенского. Приедет на летние каникулы, только в луга за цветами - и весь её путь. Когда играли её свадьбу, дома Максима и Сергея Пурусовых заодно были обнесены лесами, как новостройка. Леса с настилами из досок позволяли чужому люду поглазеть через окна на пирующих.
Аркадий, единственный сын и наследник, - красавец и умница. Окончил гимназию и Московский Университет, факультет права. Ярый монархист, но, одновременно, человек нового времени. Не богатства искал - капиталов, слава Богу, хоть отбавляй - а власти. Ратовал за конституционную монархию.
Женился он на Марии Николаевне Трусовой вопреки мнению отца о невесте. Марья Николаевна считалась нашей родственницей. Её мачеха Басова (в замужестве Трусова) Александра Григорьевна - приходилась родной сестрой нашему отцу Ивану Григорьевичу Басову, "Красному" - врагу дома Пурусовых. Воспитанная Александрой Григорьевной, Марья Николаевна считала себя Басовой, и Ивана Григорьевича называла "дядя". Да и похожа она была на Басовых: крутой лоб с басовскими зачёсами, решительный рот и такой же решительный и независимый характер.
Максим Андреевич был против выбора сына, когда тот сказал, на ком намерен жениться. Сын был непреклонен. Отказ отца послать сватов к Трусовым в Смышлятские Зимёнки свататься за Марию грозил разрывом сына с отцом. Уговоры не помогли, сын заявил, что он поедет и сам приведёт в дом Марию Трусову. Да-да, ту самую, мачеха которой - урождённая Басова Александра Григорьевна - приходилась родной сестрой Ивану "Красному" Он, Аркадий Пурусов, не понимает истоков ненависти отца к Басовым, и он намерен иначе к ним относиться. Да, те несопоставимо бедны, но за ними будущее. Не "красное", разумеется. Басов Иван Григорьевич, только ему помочь, - а нельзя не видеть его стремления - перестанет мутить гольтепу и придёт к нам, к состоятельным. А его многочисленные сыновья, умные, деятельные, ищущие - да это же будущие купцы, промышленники. Слить кровь Пурусовых с кровью Басовых - какие жизнеспособные будут наследники! А может и верно, тогда подумал Максим Андреевич и дал согласие. Первый же внук, Михайло, примирил свёкра с невесткой.
Аркадий Максимович давно поговаривал, что пора уезжать в город, на Россию идёт Революция и единственным спасением будет "затеряться" в каменных дебрях большого города, в людском лесу. Нет, он, Максим Пурусов, ещё подождёт рубить якоря домашнему кораблю. Мало ли он перевидал на своем веку за шесть десятков лет разных социальных бурь и волнений. И что же? Бури возникали и исчезали, а торговый дом "Пурусов и Сынъ" оставался цел и невредим. Но вскоре началась Германская война, сын ушёл на фронт штабс-капитаном, защищать Престол и Отечество.
А Мария Николаевна используя редкие отпуска мужа и сама ездившая к нему в часть, снова рожала... рыжих детей: Тоньку, и Серёжку.
Погиб Аркадий Максимович в Пинских болотах.
ЧАСТЬ 1. ПАНОВО и ПАНОВЦЫ
НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ
