 |
СЕРГЕЙ БАСОВ
|
ПАНОВСКИЙ ТРАКТ
|
-34-
|
ЧАСТЬ 2. МОИ КОРНИ
МОИ ПРЕДКИ
Легенда о происхождении рода Басовых
Пьяненький папаша ужасно любил поговорить и, выпивши, не отпускал нас от стола и много чего рассказывал о прадедах. Да и в письмах не забывал указать на древность нашего рода:
"Нашему роду Басовых 200 лет, известен он с 1745 года. Я знаю о прапрадедах наших из имевшейся у нас родословной рукописи, которая в дни революционной эпохи изчезла прахом. Да и двоюродные мои деды Ермил и Хрисанф о том рассказывали.
Происходим мы из казаков. Жили тогда Басовы у тихого Дона в одной из станиц Войска Донского. Первый Басов - казачий атаман Иван Кузьмич привёл отряд казаков к Емельяну Пугачёву. Как Емельяна поймали да четвертовали, задумала царица Екатерина расселить мятежных казаков. Вот тогда-то из Украины и с Дона потянулись казацкие кибитки на Кубань. Наши предки основали на кубанской земле станицу Крымскую. Вот оттуда-то и пришёл в Паново Кузьма Иванович, сын Ивана Кузьмича. Тоже была у него неспокойная душа, не терпел он несправедливости да притеснения. Был в контрах с местным атаманом. И вот однажды, когда загорелся атаманов дом, сразу повязали Кузьму. На беду его в сгоревшем доме атамана нашли с перерезанным горлом. Кто грозил его зарезать? Кузьма Басов! Взяли Кузьму и приговорили к каторге в сибирских рудниках. А была у Кузьмы жена Варвара уже на сносях. Не захотела она остаться одна в станице, села в кибитку, да и поехала следом за мужем в Сибирь".
Как Басовы и Пурусовы появились в Панове
Самой любимым повествованием папаши была легенда о появлении Басовых в Панове, о каторжнике Кузьме Басове.
"Плакал гнилой осенний дождичек. По Большой дороге гнали каторжников. Шум дождя. Чавканье ног. Невнятный звон кандальных цепей. Унылые согнутые спины арестантов. Конвойные с винтовками наперевес. По тусклой стали оружия стекают струйки. Фыркают кони, обхлёстанные грязью до боков. Гарцует на вороном жеребце усатый жандармский ротмистр. Увязая по спицы в грязи, позади конвоя едет крытый возок. В возке - молодая женщина, в платке и с большим животом. Это была казачка Варвара, пожелавшая разделить участь любимого мужа.
В Панове был положен ночлег. Но ротмистр отменил, и партию погнали через гать, на ту сторону деревни. Арестанты запротестовали. Они промокли, устали и надеялись обсушиться у костра.
- Как дошёл, Кузьма? - высунувшись из-под полога кибитки, крикнула Варвара кому-то в толпе.
Отозвался кряжистый, широкоспинный, ражий мужик с пробивающимися рыжеватыми усиками. Он поднял над головой пудовые кулаки, скованные железными "царскими" браслетами и цепями.
- С тобой - хоть до Нерчинска, Варюха!
- Каторжник Бас! Кому сказано, что общение с посторонними запрещено! - заорал ротмистр, злой с ночного перепоя.
- Это моя жена! Не имеешь права…!
- Мол-чать!
- Люди устали, нужен отдых!
- Бунт? Кон-вой!
Соскочила с возка Варвара, кинулась к ротмистру.
- Господин ротмистр, помилосердствуйте к несчастным!
- Здесь нет несчастных, есть государственные преступники и злодеи!
Прослышали ли арестанты, что по бокам гати гиблая трясина Прорвы, только загорелись у них в глазах недобрые огоньки. Подневольный человек одного всегда жаждет превыше жизни - воли, свободы. Почему бы не попытаться обрести её на этом болоте? Терять-то нечего…!
- Сарынь на кичку! - раздался громкий голос вожака Баса.
Началась смертная круговерть. Поднялись скованные цепями руки, блеснули оголённые сабли конвоиров, брызнула кровь
Вожак крушил налево и направо, прокладывая дорогу сквозь толпу конвоиров к ротмистру. Ротмистр выхватил наган и, прижмурив левый глаз, бил на выбор. На вожаке, как собаки на медведе во время охоты, висели жандармы. Ротмистр расстрелял все семь патронов в нагане, взялся за саблю.
Кандальники теснили конвойных жандармов по гати в деревню. В грудах сцепившихся в смертном единоборстве тел - кровавое месиво. Вожак пёр на ротмистра, сверля его жутким взглядом.
Вся Пановка от мала до велика высыпала на край деревни, к дому Урановых, смотреть, следить за битвой.
Пановские бабы смело подступили к гати, подбадривали каторжников.
- Так им, супостатам! - кричала Платонида Лопатина, баба отчаянная и мощная, как конь в юбке.
- Хорош медведь, Дербень-Калуга! - приплясывал возле неё муж Стёпка, мужик задиристый и драчливый, как петух. Он засучивал рукава от нетерпения, вот-вот кинется в схватку.
- Стёпка, цыц! - прикрикнула, было, на него Платонида. - Кому сказано - домой!
Но Стёпку уже не остановить, вывернул оглоблю из урановских саней.
- Стёпка-а-а! - заорала Платонида в страхе за мужа.
- Хорош мишак! - залюбовался Стёпка вожаком в сером окровавленном арестантском халате, пробивавшемся на мосту к конному ротмистру
- Мужики-и! Бабы-ы! Что же вы стоите и смотрите - в топоры их, окаянных супостатов! - подлила масла в огонь Платонида, кидаясь вслед за мужем в свалку.
И началась потеха. За Стёпкой кинулись братья Шутины, братья Ляпины, целая ватага мужиков Полушиных. Дрались почти на равных: колы, оглобли и топоры против сабель и штыков. Кандальники и мужики с бабами одолевали, сминая жандармов. Схватка на гати закончилась, как и началась, единоборством вожака Баса с ротмистром. Вожак достиг-таки конного ротмистра. Тот, нагнувшись с коня, полоснул его кривой саблей. Сабля, взвизгнув, скобленула кандальную цепь и вырвалась из руки ротмистра. Вожак железной хваткой стиснул его благородие, стащил с коня. Занёс, было, цепи над головой врага. Тот юркнул за лошадь, лихорадочно доставая и вставляя патроны в револьвер. Бас дотянулся и через спину коня нанёс страшный удар цепями. Падая, ротмистр выстрелил. Вожак был убит.
Через час, когда на гати всё было кончено, и оставшиеся в живых кандальники, посбивав цепи с рук и ног, ринулись в леса, наехала полиция. Из конвойных живым оказался один ротмистр с проломленным черепом.
Варвара Басова выпросила у начальства разрешения похоронить вожака. За деревней на высоком бугре у развилки дорог вырос дубовый крест. Посадила она деревце липы на могилке. Стали называть это место "Крестиком". Варвара не захотела покидать мужа и после его смерти, поселилась в деревне. И вскоре родила мальчонку, назвала Трофимом.
Года через два на жительство в Паново припожаловал сам ротмистр-каратель, вышедший в отставку. Срубил большой двухэтажный городской домище, построил каменную палатку, открыл торговлю.
Так прибавилось в Панове две фамилии: Басовых и Пурусовых".
ЧАСТЬ 2. МОИ КОРНИ.
НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ
