- 68 -
2-й день. Шуя. Союзная улица - бывшая Дворянская. Союзная площадь - бывшая Покровская
Вот каким был этот "тюремный замок" до революции.
Первые упоминания о нахождении тюрьмы в Шуе встречалось ещё в летописях XVI века. Она часто подвергалась захватам, поджогам и перестроениям, а её узниками в разные годы бывали самые известные дворяне и купцы времён Ивана Грозного и Бориса Годунова. В своё время здесь "гостил" революционер и советский военоначальник М.Ф. Фрунзе.
В этой тюрьме и мой дед Иван Григорьевич Басов отсидел три года (с 1926г. по 1929г.) Вот как рассказывал "тюремную" историю деда мой отец.
До начала моей учёбы в Палехе оставалось каких-нибудь пара недель, как обрушилось на нашу семью новое несчастье, а по деревне нас, мальчишек, стали дразнить новым прозвищем: "Тюремщики".
Всему причиной был зять Иван Фёдорович. Он ездил в Шую на базар и вступил в некий конфликт с Законом о торговле. Что-то он там не выправил, какие-то бумаги или просрочил, и с него потребовали штраф. У страха глаза велики, это так. Примчался в Паново на взмыленной лошади. И дело-то было ничтожно мелкое. Штраф - самое большее, что грозило. Но и время надвигалось нешуточное, особенно для людей в двухэтажных домах с купеческой начинкой. Но уж очень страшен был наказ деда Максима Андреевича, уезжавшего "навсегда" из деревни, что идёт "страшный суд коммунистический" и полное уничтожение ждёт каждого, кто останется в деревне.
- Мы погибли, Лида! - делая "большие" глаза, поведал Иван Фёдорович жене своё происшествие. - Надо бежать! Собирай вещички, Духарку - в одеяло, и - поминай, как нас звали!
- Да что случилось? Только толком, толком!
Лида прибежала к отцу и - бух в ноги: спасай.
Бабка Алёна не раз твердила поговорку специально для папаши: "Знайка бежит, а незнайка дома на печи лежит". В том смысле, что папаша пройти мимо не может, готов в любое дело вмешаться, отчего ему и достаётся. А тут… Ну, как не помочь родной дочери?
- Это дело мне - раз плюнуть! - похвалялся отец перед домашними. - Раз прокурором Кондрашов, то с ним-то я договорюсь. Не одну четверть водки вместе выпили…. Маша! Маменька! Да это я тогда… ну, с вагоном шерсти… У Кондрашова я покупал, он тогда заведовал Потребкооперацией.
У папаши короткая память. Как он мог забыть то, что принесла нашей семье негодная коровья шерсть, купленная им у Кондрашова?
Запряг отец "Мальчика" и - в город Шую, к прокурору Кондрашову.
Уехал, и неделю - ни слуху, ни духу. Пропал мужик. Потом уж кто-то из бокарёвских передал его наказ, чтобы приехали и забрали из милиции лошадь. Про себя, про то, что с ним случилось - ни слова.
А случилось вот что. Пили папаша с Кондрашовым в каком-то трактире. И видимо, просьбу о снисхождении к своему зятю, Ивану Фёдоровичу, папаша сопроводил воспоминаниями о вагоне негодной шерсти, проданной ему Кондрашовым. Тот углядел в этом угрозу для себя и сделал то, что сделал. Папаша был крепко пьяным, и Кондрашову не составило труда незаметно подложить деньги в пачку печенья. Потом был крик: "Да что ты себе позволяешь! За купца заступаешься, да ещё и деньги суёшь!" И при свидетелях открыл эту злополучную пачку печенья, а там - ДВАДЦАТИПЯТИРУБЛЁВКА лежит. Тут же отца и арестовали.
Суд был через неделю. Лида с Аркашей ездили. На суде отец отрекался, говорил, что не давал он денег. Но у Кондрашова были свидетели, и присудили отцу три года заключения. И посадили его в Шуйскую тюрьму, которая тогда называлась ИСПРАВТРУДДОМом, менее официально - Домзаком.
* * * * * * * * * *
Всю площадь перед Покровским собором в Шуе занимала территория, обгороженная деревянным высоким забором, с колючей проволокой наверху и башнями по углам. В просвете башен маячили часовые в остроконечных будёновках и с винтовками. За забором стояла тюрьма, а по-тогдашнему Домзак. В нем отбывал трёхлетний срок заключения отец. И мы привозили ему передачу, подавали в окно у железных ворот. Запах карболки, тощих желудков, немытых тел, сонные лица милиционеров, и страх - вот такой отпечаток остался в мальчишеской памяти от тех лет. Решётки, клетчатое железо в окнах, околюченный забор, люди, стерегущие людей.
Мой отец - преступник!? Не может быть!
Отец безвинно сидит в тюрьме. А нам стыдобушка на всю деревню. И когда мы с мамой приехали с передачей к отцу, я спросил его, как он теперь относится к своему бывшему дружку из Потребкооперации, нынешнему прокурору города Шуи. Отец мне рассказал, как было дело. Да, он был невиновен.
* * * * * * * * * *
Помнится, батя последний год мог ходить расконвоированным. Был он искусный стекольщик и неплохой столяр-краснодеревщик. И по природе своей оптимист, энтузиаст, он "легко" переносил лишение свободы. Но это была только кажущаяся легкость. Он страдал, порой на свиданиях, не скрываясь, плакал. Как будто знал и предчувствовал, что Шуйский Исправтруддом, как стали официально именовать тюрьму, это только начало его крестного пути…
Когда он плакал, казалось, что стал он человеком, у которого совсем не осталось сил ни терпеть, ни бороться. Но вот улыбнётся сквозь слёзы и вижу, что нет, тюрьма не убила его душу. Природная неунываемость и неиссякаемая вера в то, "что всё будет хорошо", брала верх над унынием. Были ему свойственны превеликая наивность и упорное нежелание понимать действительность. Уходил он от действительности в мир радужных грёз и сновидений - одни они поддерживали его, отощавшего, страшно исхудавшего. За эту наивность старого 47-летнего мужика, какой бы смешной она не казалась, я готов был простить ему все пановские побои. Человек, сохранивший способность смеяться - ещё не сломлен.
Внутри больничного двора находятся остатки церкви в честь Николая Чудотворца.
Домовая церковь в шуйском тюремном замке, построенная в 1872 купцом И. С. Гундобиным. Одноглавый кирпичный храм, северной стеной примыкающий к зданию тюрьмы, колокольня построена в 1887. Закрыта не позже 1920-х, венчания сломаны, перестроена, ныне стоит на территории психбольницы.
Вернее будет назвать эти руины древнего острога "остатками тюремного замка". Колокольня была разрушена, но здание церкви сохранилось и используется как хозяйственная постройка.
Однако нынешние времена не для разбрасывания камней, а для их собирания. Пришёл черёд восстанавливать и церковь на бывшем Тюремном дворе.
ДЕНЬ ВТОРОЙ. ШУЯ. ВЕЧЕР
НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ
