Стоим у гроба. Последним пришёл и теснился у выхода Александр, он опоздал. В комнате полно народа. Кто-то из сослуживцев умершего щёлкал фотоаппаратом со вспышкой. Вспыхивали слепяще яркие молнии, как при электросварке.

На лице покойника темными пятнами торжественно проступал трупный яд. На высоком и твердом лбу, чувствовалось, скопилась подкожная водянистость, отчего кожа готова была отстать от черепных костей. Из лобного шва на темя, прикрытое венком, шли какие-то выделения. Руки Василия, твёрдые и большие, сложены на животе в замок. И сам покойник стал за сутки как бы больше в объеме, лежал, крупнолицый, большелобый со спокойно сложенными губами чуть иронически скошенными набок. Лежал в гробу человек, пришедший на землю 49 лет тому назад и теперь уходивший обратно и навсегда.

Лежит в гробу недавний человек.

Пронзительно больно.

Вдова с дочерьми у гроба, чёрные, будто обуглившиеся от горя.

- Ну, чего же ты молчишь?! Скажи, что-нибудь напоследок! - причитала вдова. - Все беспокоился о Наташе. Она у нас маленькая, не успеем… Что же ты-то ушел? Как одна-то я теперь...?!

Вдову отпаивали бромом. Дочери прижались друг к дружке. У присутствующих на глазах слёзы.

Долго стоим, ждём чьёго-то распоряжения, как дальше. Маруся наша, старушка - монголка обличьем - не скрываясь, рыдает. Миша и Аркадий крепятся, чтоб доказать, что они мужчины. Александр прислонился к стене за спинами старушек.

У гроба сменяется почётный караул - товарищи по службе.

Четверо парней на полотенцах поднимают гроб с телом. В тесном коридорчике развернуться трудно, пришлось кантовать. Того и гляди выпадет тело покойника. Разворачиваясь, гроб упёрся в дверное окно, посыпались стёкла. В тесном проходе на лестнице и того сложнее.

Перед домом гроб установили на табуретках. Кто-то из членов похоронной комиссии открыл прощальный митинг. Снова вспышки и щёлканье фотоаппаратов, и гроб - в автобусе. На двух других автобусах процессия тронулась к кладбищу.

Кладбище - молодой березнячок, разлинованный асфальтовыми линейками дорог. Васино жительство отныне - в самом конце дороги. Палило жарой. Негде было укрыться от солнца. Автобус с гробом отогнан в сторонку, им никто уже не интересуется, все озабочены могилой, стремлением поскорее закончить с похоронами и засесть за поминальный стол. Под застолье снята столовая. За стол сядут человек сто - сто пятьдесят. На каждых двоих - пол-литра водки. Любил покойник выпить.

Люди кучками возле старших Басовых. Михаил в профессорском беретике - красиво белеют виски, высок, строен, сухощав - отводит душу разговором с каким-то молодым учёным коллегой. У молодого, - он, по-видимому, руководитель большой - в лице начальническая озабоченность и ведомственная скорбь, он был единственный среди всех при галстуке.

Седенький наш старикашка, бодрячок и весельчак Саша, собрал возле себя группу молодых инженеров и что-то солидно втолковывал им, по отрывкам: об учёбе, нарпитовской каше и зачётах его, не старящихся в памяти студенческих лет.

Сутулился одиноко на асфальте лысый Иван. Столько в нём смятения и загнанности. Не исключено, что ОНА - та подружка умершего здесь. И чего он оторвался ото всех? Хочет уйти с кладбища, горит стыдом?

Аркаша, тот по-прежнему косая сажень в плечиках, просто одет в пиджак, брюки, наблюдает за рытьём могилы.

Маруся и остальные женщины вместе с хороводом кладбищенских старушек чёрной толпой на отшибе.

Не готова могила.

Из неё вылетали комья глины, высовывалась рыжая голова могильщика. Я подошёл. Могила показалась мне чуть глубже метра - явно мелка. Но могильщик и не собирался углублять, думая, что сойдёт и так за милую душу, и знай подрывал нору под толщу земли, чтобы завести потом гроб.

- Неужели Вы считаете, что глубже не надо? - сказал я.

Могильщик был пьян и разморён жарой. Неподалеку в траве валялись три бутылки из-под водки, а их двое.

- А ты попробуй сам, покопай! - огрызнулся могильщик и готов был вылезти из ямы, бросить работу. - С утра бьёмся, видишь, какая земля: как камень ссохлась!

Миша тронул меня за руку.

- Не надо, они сами знают, что делать.

- Халтурщики, - проговорил я и отошёл.

Могильщик, покопавшись немного, вылез из ямы, подозвал напарника, тот еле держался на ногах.

- А ну-ка давай, попробуй, как оно по длине, - сказал Рыжий напарнику. Тот быстро соскочил в яму, разлёгся на дне.

- Хорош! - крикнул он из могилы.

Это был и сигнал завершать похороны. Из автобуса вынесли гроб с телом и крышку. Возле ямы поставили на бровке. Началось прощание с покойником.

- О-о-ой!!! - дико вскрикнула Надежда-вдова и упала на колени, обнимая тело умершего.

ОН был безгласен. Твёрдо и немо сложенные губы все ещё иронически кривились, будто не верили в искренность жениного горя. За несколько дней небритая борода и усы проросли чёрной щетиной, они всё ещё жили. Кожа лица ЕГО шероховата и пузырчата, как на ощипанной курице, пупырышками. На ней победительно бурно растекались темнотные пятна омертвевших тканей. Редкие волосы никак не могли замаскировать красиво выпуклого, большого и умного лба. Ненадёванный, дешёвенький костюмчик на НЁМ за двое суток стал и вовсе "узок", грудь распёрло. Вывалился неприлично весёлый цветной галстук.

Надю, забившуюся в истерике, подняли какие-то чёрные старушки, дали успокоительного.

На место матери подошли прощаться дочери: маленькая сухонькая "монголка" Эмма, в лице сухая скорбь, высокая красивая "японочка" Наташа. Они прикладывались губами ко лбу мертвеца, он всё ещё был для них жив.

Стали подходить и прощаться близкие родственники, братья.

Подошёл, наклонился белоголовый Александр. Обняв трясущимися руками голову умершего, он поцеловал его в лоб. Целуя, нажал рукой, отчего кожа мертвеца отстала, отслоилась. Проступила подкожная желтизна, водянистость.

Миша едва приложился губами. Аркадий поцеловал в волосы, выше лба, Мария - тоже. Я встал на одно колено, приложился щекой ко лбу. Вслед за нами потянулись к прощанию старушки.

- Берём! - сказал Рыжий. И под гроб подсунули длинные полотенца. Второй могильщик накрыл гроб крышкой. Застучали молотки, забивая в гроб гвозди. Гроб стали опускать. "Ноги" гроба вошли в нишу-печурку, которую так старательно выбирал ломом Рыжий могильщик. Дело своё он знал, ничего не скажешь. Но вот гроб уперся боками и застрял, не опускался до дна. Рыжий могильщик недолго думая спрыгнул на гроб, стал ломиком выбирать землю с боков. Гроб медленно достиг дна. Полетели комья земли, пригоршни земли прощающихся. Заплакала на прощанье вдова. Минуты - и над ямой вырос жёлтый холмик земли.

Ушёл Василко.

ЧАСТЬ 9.   ИВАНОВА РАТЬ   

Стр.145 из:   129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145   КОНЕЦ 

НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ