Нэлю я видел в последний раз в октябре 72 года, когда гонимый тоской по деятельности приезжал в Мурманские края, в Ловозеро, и в сам Мурманск. Видел её оставленную мужем.

1983 год. Всё говорим и говорим с Надей.

- Что слышно о дочках Ивана?

- Нелли с детьми, у неё сын и дочь, мужа нет.

- Так Нелли не вышла во второй раз замуж? - удивляюсь я, вспоминая красавицу Нэлю, старшую в дочь Ивана, и мои встречи с нею. Она, так же как и Эмма когда-то, выросла, можно сказать, у меня на глазах. Знал её малюсенькой до войны, и подростком после войны. А потом уж в 67-м году встретил замужней, с двумя детьми.

- А кому нужна она с двумя детьми?

- Но Мурманск - не Иваново, не город невест, а скорее даже, город женихов. И потом, где глаза у мужиков? Такую красивую женщину не заметить, не понимаю. И добрая, и умная.

1967 год. Мы с Иваном допили остатки "петросяна" в бутылке и пошли на работу к Танюшке.

Ванюшка не знал, где находится художественная мастерская "Светотехника", и мы долго блуждали, спрашивали, как пройти. Ходили по каким-то мурманским задворкам, неприглядно грязным и запутанным. Говорили про Танюшку.

- Ты не слыхал про нашу семейную трагедию? Ну, про то, какой номер отмочила нам наша Татьяна?

- Нет, не слыхал, а что? - сказал я неправду. Чтоб не разглашать то, чего тебе не хотят сказать. Ложь во спасение - так-то оно и лучше. Захочет - скажет, мало ли что мы стороной знаем друг про друга, но молчим.

- На весь город ославила, чертовка! - в сердцах сказал Ваня. - Материно же это дело - следить за дочерьми, всё скрывала от меня. Сначала просто стал я замечать, что дочь мало занимается дома, не учит уроки. Я и не знал, что она учится из рук вон плохо. И вот однажды пропала дочь. Вечер - её нет. Мы - к подругам. Не знают. Мы туда, сюда - нет девчонки! Что делать? Пошёл я в милицию, заявил. "Хорошо, будем искать". Проходит второй день - нету Таньки. И тут приходит одна девчонка и говорит, что видела Таню на рыболовном траулере, в порту, шла с каким-то моряком. Я - в порт. Не пускают. Объясняю положение. Говорят: "Ищите. На каком она судне?" Бессмысленно искать, когда их траулеров до десятка в порту стоит после путины. Пошел обратно. Нашёл ту девчонку, расспросил, у какого судна видела. Сказала. Я - снова в порт. Да ночь - глаза выколи, как темно, - а я стою, притаился, жду, не пройдут ли. Чую, идут - шаги. Гляжу - здоровенный боцман. А с ним... боже мой! - моя Танька. Как камышинка тоненькая гнётся. Я - к ним. Боцман остановился, задерживает меня. А она - бежать по причалу на судно. Убежала. Я - в крик! Боцман - тоже наутёк. Прибежали патрульные. Объясняю. Пошли на судно. И там я её застаю с этим боцманом, Серёжа. Признаюсь: дал я ей тогда. Если бы меня матросы не отняли, не знаю, чем бы кончилось. Порешить бы мог. - Ванюшка вытер рукавом, как, бывало, отец, пьяные слёзы и продолжал. - Привёл её домой. Ещё идти не хотела. "Ты мне - не отец!" "Он мне - муж!". Запер я её дома на несколько дней, не выпускал. Боялись, сбежит и уплывет, где потом искать? Северный Ледовитый океан велик. Понемногу она нам рассказала. Встречалась-де с боцманом. Жила с ним в каюте. Будто он не выпускал её эти дни, а она хотела уйти, убежать. Не знаю уж, что тут придумано, что нет, одно верно: жила с боцманом. Через девять месяцев это стало неопровержимо. Все эти месяцы они с матерью такую гнули линию: ребёнок не нужен. Как так: не нужен ребёнок? Для чего же тогда таскалась по порту? А теперь живого человека вытравлять? Убивать? Не выйдет. Будешь рожать. Ну, что? Родила, растет парнишка. Отца нет. Записал на себя: я и отец, и дед. Он теперь так и зовёт меня: "папа-деда".

- Ну, а хоть знаете, кто он такой, этот боцман? - спросил я, до крайности растроганный услышанным.

- Как же не знать? Знаем. Ходил я к начальнику порта. Вызывали ЕГО. Предлагает деньги. Якобы во Владивостоке у него семья: жена и дети. Кореец сам. Швырнул ему в лицо его деньги. Теперь государство платит за него госалименты, десять рублей в месяц. Решил так: раз деньги такие памятные, перечислять их на сберкнижку, до совершеннолетия. Вырастет - получит всё сразу: тысячу восемьдесят рублей.

Наконец-то мы вышли на эту мастерскую "Светотехники". Запахи лаков и спирта, пары фенола так и шибанули в нос.

- Вон она, Танька, - сказал Иван, приоткрывая одну из дверей, где за столами сидели парень и черноглазая худенькая красавица-девчонка. - Таня, на минутку! - позвал её Иван. - Вот, знакомься с дядей своим. Узнаёшь? Как зовут?

- Дядя Саша? - неуверенно произнесла Таня, протягивая мне фарфоровую миниатюрную руку с холодными и тонкими пальчиками. Черные, большие, с подсиненными миндалинами, глаза её смотрели испуганно и с интересом.

- Какой тебе Саша! - оговорил Иван. - Саша на десять лет старше, совсем седой, даже бело-жёлтый. Серёжа это. Помнишь? В Иванове тебе шоколадки приносил!

- Ах, дядя Серёжа! Не узнать…

- А я тебя, Таня, кажется, сегодня уже видел, - сказал я, всматриваясь в лицо красавицы-племянницы. Что-то было восточное, грузинское, в этой красоте, во всей её худенькой, хрупкой, фарфоровой фигурке, беломраморном личике с характерным изгибом нерусского тонкого носа. - Около госбанка.

Таня не призналась, и я знал почему. Тогда она одарила меня отнюдь не родственным, горячим взглядом.

Вечером мы сидели в кругу Ванюшкиной семьи. Привели из садика Мишу Маленького; глазенки узенькие, щёлочками, дальневосточные, корейские; чем-то он до боли был похож на нашу маму. Он не сходил с рук папы-деда. Я взял его к себе на колени, он полез со мною целоваться; сопливый мягкий курносенький носик, и губы как вода - тающий поцелуй.

Где он теперь, тот Мишка, как сложилась его жизнь при новом отце? Теперь он не Басов. Новый отец дал свою фамилию - Гусаров. И отчество, у него по новому отцу - не Иванович.

Пришёл Миша Большой после катания на коньках. Пришла и Таня, какая-то она безучастная ко всему, была или старалась быть незаметной. Словно бы и ребёнок не её. Чувствовалось, она чего-то ждала, потом ушла на кухню. Вскоре Марья Александровна вызвала туда и мужа.

Иван вернулся быстро, на ходу продолжая разговор.

Понять было не трудно: Таня отпрашивалась куда-то сходить. Когда за Таней со щелчком захлопнулась дверь, Иван раздумчиво сказал, как бы не мне, а себе, поясняя происходящее.

- Познакомилась с парнем. Шофёром работает. Там же где и она. Вместе работают. Видел я его. Так парень - как парень. Только бы не распускалась! - выкрикнул громко Иван, явно чтобы слышала Марья в соседней комнате. - Да-да, она знает за собой... слабину! Нечего! У нас здесь посторонних нет, все родные! А то получится, как с матросом из плавбассейна. Ходил уж на правах жениха. И даже... с ночевой. А потом вдруг перестал ходить. Видите ли, они "поссорились". Ссориться надо не после постели, а до нее.

Я молчал.

- Замуж не выдашь никак! Теперь парни какие! Сперва... попробуют. А потом уж он будет решать, подходит она ему в жены или не подходит.

В 1972 году, когда я ездил в Заполярный, Таня была замужем и родила второго сына.

1983 год. Разговор с Надей.

- Ну, ты наверно знаешь, как сложилась у них жизнь? Татьяна за вторым мужем, два сына. Мария ездит к ним раз в году, навещает, - говорит Надя. У них большая трехкомнатная квартира, у Татьяны там.

1967 год. Всё тот же разговор о детях.

- Помнится, писали мне - у вас сынишка есть, кажется, Мишенька?

- Мишутка? Мишутка ничего, только вот учиться стал плохо. Две двойки принес недавно и не показал дневник. Я узнал случайно от директора ихней школы. Вот придёт сегодня, буду с ним вести "мужской" разговор. - Ванюшка помолчал и добавил: - Улица! Всё надо гулять. На коньках уходит, на коньках приходит! Буду пороть. С сына спрос больше. Ну, девчонки, так-сяк, выходят замуж и за мужней спиной проживут. А парень! Глава семьи! Пороть, пороть!

- Уж будет тебе! - дождалась наконец-то своего Марья Александровна.

- Только и знаешь "пороть".

К моему удивлению, Иван замолчал, не взорвался криком на жену. Такого послушания я у Ивана не замечал. Это было и отрадно, и могло означать сильные сдвиги в характере Ивана, никогда не отличавшегося терпимостью. Пожалуй, даже был Иван среди братьев самым дико взрывчатым по малейшему поводу.

Теперь, издалека, мне понятно, что это был сигнал усталости жизнью.

Пришел из школы Мишенька, двенадцатилетний долговязый парнишка некрасивостью в лице походивший на мать. По манере общительности - вполне Басов.

Иван устроил сыну настоящий допрос. Мне удавалось несколько смягчать формулировки брата. Марья послушала и, не сказавшись, ушла.

1983 год. Разговор с Надей.

- Помнится, был еще и сын, Миша, - говорю я, - Кончал как будто техникум и уходил в армию. Что с ним сейчас?

- Миша закончил после армии институт, сейчас он живет в Гавриловом Посаде с женой. Марья хочет разменять здесь квартиру и съехаться с Михаилом. Хотят жить вместе. Не знаю, кажется, она уехала к нему.

ЧАСТЬ 9.   ИВАНОВА РАТЬ   

Стр.138 из:   129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145   КОНЕЦ 

НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ