Жена Марья Александровна была на работе в госбанке, счетоводила. Мы расположились на кухне. Ванюшка вытащил какую-то копченую рыбу, сильно и приятно пахнущую.

- Северный деликатес - палтус копчёный! Морская свинья по жирности. Идёт на экспорт! - превозносил рыбу хозяин квартиры.

Выпили, закусили и только, было, начали разговор про свои семьи, как пришла с работы на обед Марья Александровна. Толстое и какое-то сонное лицо; отгоревшие светлые глаза, ничего не выражающие; некрасиво длинный нос. Во всем облике, в манере говорить сердито, отрывисто, в одежде - неряшливость.

- Здравствуйте, Мария Александровна.

- Серёжа, ты?

- Конечно я. Кто же еще? Что - изменился?

- Солидный стал. Седой. Надолго к нам?

- День-два, если не выгоните.

- Ну, вы тут сидите, я пошла. Работа срочная, - сказала она, продолжая сидеть.

Всю свою послевоенную жизнь Иван отдал Крайнему Северу, Мурманску. Он после войны, имея семилетнее образование, закончил десятилетку с золотой медалью, а потом заочно Финансовый институт. Умный, толковый, принципиально честный и, в то же время, крайне невыдержанный. Был он в Мурманске главным бухгалтером Облбанка и главным ревизором того же банка. Потом путями неисповедимыми был заместителем председателя Облпотребсоюза. И, наконец, закончил свой должностной пробег по северным палестинам в должности главбуха какого-то из мурманских главков или трестов. И это, при всём том, что крайне много пил. А пить ему было нельзя, когда-то он перенёс плеврит и инсульт.

В 73-м Василий ушёл из жизни, а через четыре года, в 77-м и Иван-учитель вслед за своим учеником. Забрались фронтовики: капитан артиллерии Василий Басов и лейтенант интендантской службы Иван Басов в домики под "железной" крышей в глухие полутораметровой глубины ямы-землянки и лежат себе, покончив с неприятностями жизни все счёты.

Не надо было, наверно, братьям встречаться в Иванове. У мурманчанина, проработавшего как-никак 20 лет в условиях кислородной недостаточности, в период приживления в Средней полосе была уйма свободного времени. А при его деятельной натуре, как у каждого из Басовых, безделье - смерть. Стал Иван якобы "воспитывать" братика на правах старшего. При несдержанности Ивана, вмешавшегося в семейную жизнь Васи, это привело к взрыву. В 72-м Иван вернулся из Мурманска, а уже через год хоронил своего брата.

Я не был на похоронах Ивана. Мы с ним распрощались на другой же день после похорон Васи в 73-м году. Причина: скандал. Как он меня оскорбил! Кажется, и в могиле буду помнить. "Сегодня ты не одного брата похоронил, Иван, запомни! - кричал я. - Двоих!" Михаил потом писал мне с целью нас помирить, я ответил резким письмом. Возможно, случись такое сегодня, не перессорились бы мы с ним, даже при деятельном подстрекательстве со стороны его жены Марии. Да, его жены. Стыдно вспоминать, как он выгнал меня среди ночи с дачи под ТЭЦ. Иди, куда знаешь! И я бродил по ночным пригородам Иванова, пока не вышел на трамвай.

И я не знаю, во всяком случае, точно не смогу обозначить время перелома в наших с Иваном отношениях, от дружбы и братства - к скрытой ненависти и вражде, завершившейся в ночь на 14 августа 1973 года на садовой даче возле Ивановской ТЭЦ, где-то на окраине Иванова, полным разрывом.

Расскажу как-нибудь, обязательно расскажу, про все обстоятельства той злополучной ночи на второй день после похорон Васи. Мне тяжело об этом вспоминать, но надо, я чувствую. Иначе многого мне не понять ни в окружающих, ни в оставшихся в живых братьях, ни в самом себе.

Иван со своей Марьей да сын Михаил вернулись с Севера. Дочери со своими мужьями и детьми остались в северном Вавилоне, в Мурманске. У Нелли - сын и дочь, муж ушёл к другой; у Татьяны - два сына от разных мужей. Собственно, у первого сына Тани отца "не было", какой-то боцман с рыболовного сейнера, кореец. Дед Иван записал внука на своё имя, как сына. В общем, тут трагедия на трагедии. Несчастны дочери Ивана и удивительно красивы собою. Нелли этакая светлолицая с темно-русыми вьющимися волосами и карими волоокими глазами, этакая русская красавица. Татьяна, наоборот, красавица - "грузинка".

Кой чёрт потянул брата Ивана возвращаться в противопоказанную его здоровью Среднюю полосу? Бросил или почти что бросил своих дочерей в чужом краю. Приехал умирать? Не думаю, чтобы он знал, что вскорости умрёт.

1973 год. Разговор с Иваном

- Напиться бы… - сказал Иван, когда мы вышли на лестничную клетку.

- Что с тобой, не пойму? Что-то дома случилось? - спросил я.

- А где он у меня, тот дом?! - с неожиданно прорвавшейся злостью, вращая вытаращенными глазами, заговорил Иван. - И чёрт меня понёс в это Иваново! Ну, на что мне сдался этот город? А там за двадцать лет у меня на глазах вырос Мурманск. Там я всех знаю, и меня все знают. Там дочери с внуками. А здесь только мы с женой. Зачем я приехал? Видите ли, квартира здесь по броне оставалась, бросать жалко. И что? В жековской парторганизации политинформации провожу! Дома - чучела птиц набиваю, рисую, малюю! Зачем мне всё это? Я работы хочу! Общества! Интересов! Быть полезным хочу! Средняя полоса, будь ты проклята!

Не знаю, где и похоронен. Но на могилку зайду. Я встану и поговорю с ним, мёртвым, как с живым. Да, он для меня всё еще жив. Вижу его калмыковато-цыганское лицо с большими чёрными нерусскими глазами; сутуловатый высокий дядька с плешью на продолговатой большой голове; нижняя "отцова" ковшиком губа оттопырена: вот-вот начнёт выплёскивать слова одно другого оскорбительней. А когда не оскорбляет - заразительно смеётся, нет искренней и доверчивей его смеха. Этому я сам скажу про его Марью.

Иван... Неужели мне-таки обязательно нужно ехать к Марье, чтоб показала его могилу? Надежда "не знает" и "вряд ли найдет" и вопрос вопросов - как быть? Нет, не прощу, думаю я, и смотрю открытыми глазами в низкий потолок, на ковры на стене и на книжный шкаф, в два ряда забитый художественной литературой.

У Ивана осталась вдова, банковский счетовод, Марья Александровна, две дочери замужние: Нелли и Танюшка, сын Михаил.

1967 год. Разговор зашел про дочерей Ивана. Я их помнил маленькими. Кудрявая темно-русая Нэлли, черная, как смоль, Татьянка.

- Наверное, мне теперь их и не узнать, - сказал я.

- А Татьяна сейчас ко мне на работу приходила, - сказала Марья Александровна.

- Она, что, учится или работает? - спросил я.

- Не учится, и ничего поделать с ней не можем, Серёжа, - с прорвавшимся глубоким недовольством проговорил Иван. Говоря, постоянно косился на жену. Она определенно мешала ему что-то сказать откровенное.

- Как это?

- А вот так. У тебя Лена с Наташей учатся? - спросил Иван.

- Да, конечно же, как не учиться в наше время?

- В каком классе? Где? - Иван по привычке с детства, говоря, вытягивал к собеседнику шею и выкатывал глаза. - Где?

- Ну, как тебе сказать, - затруднялся я с ответом, понимая, что мой ответ не понравится им. - Лена на 5-м курсе МВТУ имени Баумана. Наташа на 1-м курсе Ленинградского Горного института. На девчонок пожаловаться не могу - учатся охотно.

Ивана прорвало.

- Института!! - воскликнул он, глядя на жену, ей адресуя. - А мои-то обе, и среднего-то... десятилетки-то ни одна не закончила. Нелька вышла замуж, кое-как заставил учиться в техникуме. А Наташка совсем от рук отбилась!

Так и знал: я обидел сразу обоих родителей. Не надо было начинать такой разговор о детях. Туговаты умом их дети - пошли по матери, по Марье Александровне.

Ванюшка по дороге не переставал говорить о дочерях.

- Нэлюшка хоть в техникуме, Серёжа. И потом за нее вообще уже беспокоиться особенно не приходится - муж, дети.

- Сколько внуков?

- У Нэли двое: дочь и сын. Дочурка такая ласковая. А внук, ну не знаю, в кого он уродился, - озорник, хулиган. Отец у них всё время в разъездах, не бывает с ними. А внучок такие номера откалывает в детсадике, что ять-те дам! И мне грубо говорит: "Дед!" А внучка хорошенькая, ласковая в Нэльку. Да вот вечером сходим к ним, увидишь всю команду! Зять, он инженер-механик по специальности, увлекается футболом. Стрельцов! Нападающий! Не слыхал?

- Нет, я плохой болельщик, Ваня.

- Жалко, он сейчас с футбольной командой в Финляндии. Ждём через недельку. Жалко, что ты его не увидишь. А, может, поживёшь у нас? Куда тебе теперь спешить?

- Устраиваться на работу, Ваня. Третий месяц как не работаю, соскучился по делу. Да и другое подгоняет - материально сказывается.

- Ну, как знаешь. Может, ещё устроишься здесь, на Севере, тогда увидишь. Ох, силён зять, любимец мой! Так вот за Нэльку я теперь спокоен.
         В тот же вечер ходили на квартиру к Нэле. Видел её озорника сына, Серёжку и тихую ласковую дочурку. Нэля показалась мне еще красивее сестры - этакая русская, пышущая здоровьем красота.

ЧАСТЬ 9.   ИВАНОВА РАТЬ   

Стр.137 из:   129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145   КОНЕЦ 

НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ