Не заставила себя ждать новая причуда отца, необъяснимая и нелепая. За столом отец объявил:

- Завтра вы, сынки, поедете возить кирпич из Кригоузова. Я обо всём договорился. Только отбирайте там кирпич, что со звоном, прокалённый.

Сказано было нам с Аркашей. Аркаше скоро пятнадцать, мне - одиннадцать. Мы непонимающе переглянулись. Я смолчал, а брат спросил, не боясь отца:

- А зачем нам кирпич? Печи, что ли, станем перекладывать?

Отец не хотел, чтобы его решение обсуждалось.

- Сорок тысяч штук. Насчёт второй подводы договорился с Ильей, даст своего Ветра.

- Сорок тысяч? Ого! Да это нам возить - не перевозить лет пяток, до полного построения социализма в стране, - насмешничал Аркаша. - Только что строить-то? Неужели фундамент социализма? Али все печи во всей деревне станем перекладывать: "русские" - ломать, "голландские" - строить? Объясни задачу.

- Ты мне, Аркашка, смуту в доме не заводи! - не стерпев насмешливого тона сына, пригрозил отец. - Задачу ему, вишь ты, понимаете, объясни.

- Не объяснишь - не буду возить! - плеснул обидой и Аркашка. - Может, ты Вавилонскую башню задумал строить? Дело твоё, строй, смеши людей. А тогда сам и вози.

Отец только кашлянул сердито.

- Что, сынок, задумал-то, скажи нам, - вступила в разговор бабка Алёна.

- Што, да што - заштокали! Палатку каменную будем строить. Палатку, вот, - пришлёпнул он словами и ладонью для большей крепости. - И хватит об этом. Завтра поедете.

- Ха, палатку! Как у купцов Пурусовых! - недобро взвеселился Аркаша, беся отца. - А что хранить-то будем? Твои серые из коровьей шерсти валенки? Больше-то ничегошеньки в доме и нет!

Отец бросил ложку об стол, назревала драка за столом.

- Выйди из-за стола! - прикрикнул на Аркашку отец.

- Вот поем и выйду! Не твоё ем - своё, заработанное. И не имеешь права выгонять! Работаю не меньше твоего.

Тогда отец сам вышел из-за стола.

- Уехать мне, что ли, от вас, - вслух размышлял, ходя по избе, отец.

Аркашка и тут не вытерпел, высмеял:

- А чего же? Взял да поехал. Как там только Губпродкомиссариат без тебя справляется?

Бабка щелкнула Аркашку не больно, но вразумительно по лбу:

- Молод ещё над своим отцом подсмеиваться.

- Ну, ладно, я согласный возить кирпич для строительства НЭПа. Завтра выезжать? Пошли, Серёга, готовиться, телеги дегтем подмажем, сбрую посмотрим. У нашего комиссара по продовольственным делам всё лошадиное снаряженье пришло в упадок.

Возили мы с Аркашей все лето через лес Опариху, из Кригоузовского кирпичного частного завода на телегах с сеном звонкий прокалённый кирпич.

Посредине двора, рядом с Задним крыльцом мужики из Пистякова, каменщики, вырыли под стены палатки ямины. Бутили и заливали цементным раствором прямо в коричневатую навозную воду.

Палатку построили только на следующий год. Отцу уже расхотелось иметь палатку, но ничего не попишешь - раз начатое надо кончать. Пустая, холодная даже в жаркую пору, палатка эта только и годилась что для хранения молока.

Летом приехали наши старшие братья Александр и Михаил. Стоит ли говорить, с каким шумным восторгом мы всегда встречали их. Бесконечные разговоры, от которых рты наши самопроизвольно раскрывались в изумлении. А то чего-нибудь они с собой привезут такого, что в деревне и не видывали и не слыхивали. Так, например, они привезли однажды помидоры. Мягкие красные "картошки" нам не понравились. Может, они для городских и ничего, пользительные, только не для деревенских желудков. Лесным клопом от них попахивало, и они вызывали тошноту. Потом, правда, мы раскусили, как их едят с солью - и посадили у себя в огороде. От нас помидоры разошлись по всей деревне.

Так вот Шурка - а он был большой охотник подшутить над деревенскими братиками - решил порисоваться перед нами.

- Серёжка, а хочешь, я тебя усыплю? - сказал он мне, когда мы собрались в Передней Верхней комнате нашего дома всем меньшим братством и смотрели на него, одетого по-студенчески: в форму с блестящими пуговицами, подпоясанного ремнём с медной бляхой.

- А зачем? - сказал я. - Да я и не хочу сейчас спать.

- Вот это и хорошо, что ты не хочешь. А я против твоего желания возьму да и усыплю. Наука такая, гипнозом называется.

- А зачем она - чтоб кого усыпить да и обчистить потом - да? Воровская, ну, для воров-жуликов наука?

- Много ты понимаешь… Для жуликов... Вылечивают разные болезни на нервной почке.

- На какой такой нервной? Что, земля бывает, что ли, нервная, да?

- Какой ты балда, ничего не понимаешь! - сердился Шура. - Почва - это совсем в другом значении, чем земля. Да, ну тебя. Ну, хочешь, я тебя в сон вгоню?

- Не вгонишь. Меня в сон бросает, только когда с поля приедем. Полночь, отавы накосим, привезём коровам и лошади. Мама щей нальёт в деревянную миску - ешьте, работники. А я тут же за столом - и храпака. А если уж я усну, то меня не добудишься, - говорю я, стараясь перед старшим братом выложить всё, что знаю.

- Ну, до чего же вы, деревенские, противные, - нервничает Александр. - Учёными придумано, не мною - хочешь?

- Давай, усыпляй, - соглашаюсь я, чтобы не огорчать Шуру. - Конечно, учёные люди ещё и не то выдумают. Им делать нечего, сиди да выдумывай. В поле рожь не осыплется, в лугу трава не перестоит.

- Садись сюда вот, в это папашино кресло, - инструктирует Шурка. - И повторяй за мной: "я хочу спать". Ну?

- Я хочу спать. Я хочу спать, - повторяю я.

- Глаза закрой, раз хочешь спать, - опять начинает сердиться брат. - Закрой глаза и повторяй: "я хочу спать".

Я повторяю и повторяю, что хочу спать, а спать не хочется.

- Ну, как - глаза не слипаются? - спрашивает гипнотизёр, видя, что у меня дрожат веки. - Что - спать не тянет?

- Не слипаются, и не тянет. Я же тебе говорил.

Минут сорок Шурка бился со мною. Я даже притворился, было, спящим. Он приговаривал:

- Вот ты дышишь глубоко и ровно. Глаза твои слепил сон. Ты спишь, тебе хорошо.

Я не стерпел и открыл глаза, засмеялся.

- Не усну я, Шура.

- Давай тебя, Ванюшка, буду усыплять, - перешёл он на другого братика.

Но и Вашку ему усыпить не удалось. Перешёл на самого маленького - на Кольку.

- Это потому, что вы деревенские! - сердился Саша. - Я пробовал на городских - действует. Например, Борька Рябцев и Ванька Цыбин - они заснули! У деревенских воздух другой, и нервы толще.

Тогда-то мне и стало ясно, что тетка Варвара лечила меня внушением, гипнозом.

ЧАСТЬ 5.   ОТРОЧЕСТВО.   1924-1926 ГОДЫ  

Стр.76 из:   70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84   Читать дальше 

НАЗАД к ОГЛАВЛЕНИЮ