Встретил как-то на улице деревенскую свою возлюбленную Настю Зорину.

Когда-то до Великой войны… Боже, как же я её любил! И всё так нелепо оборвалось: поссорились, перестал ей писать с Урала. Но получив от Маруси письмо с известием, что Настя выходит замуж, рванул сюда, в Шую. Поздно. Она неделю уж была замужем. Нет, я не примирился, попытался украсть её, увезти с собой. Но она ко мне не вышла.

Вернувшись на Урал - ах, раз ты так, то и я! - женился на совершенно незнакомой уральской девчонке, пионервожатой Кате Миляевой.

Однажды из Марусиного письма (опять от неё!) узнал, что Настя вскоре после моего отъезда ушла от мужа. Только перед самой войной, через семь лет ожидания непонятно чего она вышла замуж во второй раз. В войну муж погиб на фронте, осталась она с дочкой.

 

Я шёл на базар. Вид мой в июне 1945 года - с пустым правым рукавом кителя, в пятнах крови - был весьма плачевным.

Настя шла по противоположной стороне улицы, но я её узнал сразу по фигуре и по походке. Я перешёл на её сторону, окликнул:

- Настя… Зорина?

- Ой! - вздрогнула она. - Серёжа? Как это ты…?

В руках она держала плетёную авоську, в ней лежал завёрнутый в газету кусок хлеба. Видно, шла на работу во вторую смену.

Во мне билась злоба, как будто это она, а не война так меня искалечила. То, что я ей тогда сказал, было нехорошо и несправедливо.

- Война, говорят, была. Твой-то, надеюсь, жив-здоров, на какой-нибудь продбазе родину "любил"?

У неё на глазах показались слёзы.

- Не надо так, Серёжа. Мой муж остался на войне, - сказала она и прошла мимо.

Вот так жизнь свела нас снова. Катя дала мне свободу. Я бы мог…

Я видел, как она удаляется, уменьшаясь. Не побежал.

 

В Шуе мы прожили в общей сложности полтора года, но ни разу я больше Настю не встречал. Судьба давала мне шанс, я им не воспользовался.

 

Надо было вставать на учет в горсобесе, и я пошел туда. Каково же было моё удивление - заведующим горсобесом оказался Николай Никанорович Мишуков. Он или впрямь меня не узнавал, что было вполне допустимо, или … не желал узнавать.

Ох, и попортил же мне нервы завгорсобесом Мишуков. Сын царского чиновника оказался вполне достойным своего отца. Полгода мне не назначали пенсию, потому якобы что "не хватало" документов.