Тося, совершенно безразличная ко всему, кемарила, время от времени наклоняясь всем телом, то вперёд, то вбок.

  

Мужчины закурили.

Словоохотливый Кравец продолжал:

- На фронте один командир, человек смелый и прямо-таки дьявольски храбрый, как-то сказал мне, что ненавидит войну. При этом, батенька мой, у него на груди было с десяток наград - орденов и медалей. Мы поспорили. Я сказал, что война, наша война, Отечественная, сделала нас чище и возвышеннее. Она, как огнём выжгла в людях всё плохое. Он на это так рассердился, что чуть не кинулся на меня. Он сказал, что я и все мы, приравнивающие перо к штыку, не нюхавшие настоящей смерти, после войны будем самыми главными врагами общества. Вы, сказал он, станете приукрашивать войну, рисуя её в розовом свете. Поклялся, что ежели он выживет, то станет воевать с нами. К счастью, он умер от ран на операционном столе.

- "К счастью?" И вы радуетесь его смерти?

- К его счастью, не к моему. По мне, так живи он хоть сто лет. Ему ампутировали - так мне писали - одну за другой обе руки. И что за счастье жить таким вот калекой? Н-да… Предупреждал, чтобы я после войны с десяток лет на попадался ему на глаза. Иначе… в общем, пригрозил.

  

С верхней полки кто-то прокаркал насчёт драки двух инвалидов:

- Из двух человеков сделался один. Так обе части друг с другом несогласные - полная социализма вышла.

Ему ответили. Завязалась борьба, и с верхней полки скатились два солдата: старый и молодой.

- А ну, козёл, повтори, что ты сказал про инвалидов этих? - тряс молодой солдат старого, пытаясь ухватить того за козлиную бородку.

Данилыч вмешался:

- Отпусти его, несознательного. Стар он уже, не переделаешь.

Солдаты разошлись. Старый отправился в тамбур, а молодой полез обратно, на верхнюю полку.

  

- Осмелюсь спросить, отец…. Что есть по-вашему, такое общественное устройство - социализм? - обратился Кравец к Данилычу. - Простите… Как вас зовут?

- Звать меня Иван, по батюшке - Данилыч. Как я социализм понимаю? У нас с вами социализм разный. Вы - командир, подполковник… и ваш социализм чистенький, умный, газетный - для бесед от нечего делать. А мой - в земле, в навозе, в поту. Задан план, установлена норма - обязан выполнить, хоть душа - вон. А на трудодень что получишь… это уж как ваш город распорядится. Паспортов у нас нет. Беглых милиция возвращает по этапу. Жизнь такая - хоть вешайся. Тебя бы к нам в колхоз "Светлый путь" определить на месяцочек…

- А вы, Иван Данилыч из колючих. Знаете, всяк кормится своим трудом. Вы - колхозник - физическим. Я - учитель - умственным. Но делаем-то мы одно дело - строим новое общество.

- Общество одно, да песенки у нас разные, - резанул Данилыч. - Вы до войны были в начальниках, в войну - начальник, и сейчас должность у вас не пыльная. А я - как был кузнецом деревенским отроду, так и остался. Уходил воевать от горна да наковальни, к ним и вернулся. Это ладно. Но вот, товарищ подполковник, отчего у городских паспорта, а у нас нет?