Жили картёжники, как в крепости, подняться на пятый этаж можно только по приставной деревянной лестнице. Настоящее волчье логово.

Комнаты на этаже забиты шикарной мягкой мебелью, всюду дорогие вещи. На столах - разнообразная выпивка: вино, коньяк, самогонка; полно закусок: колбаса, банки консервов, белый хлеб.

Парни призывного возраста пьют, жрут, играют в карты.

Подсаживаюсь к ним.

- Играете?

- Играем. Ну и что?

- А кто с немцем воевать будет?

- Дураки пусть воюют. А ты, чего, агитировать нас пришёл?

- Плохой я агитатор, хлопцы… Да и к чему?

- Вот так-то лучше. А то… Стоит нам свистнуть…

- Ша, братва! Не продаётся! - заступился Ромка.

Ромка оставлял переночевать, но я ушёл. Сказал, что дела. Переночевал в подвале соседнего дома: сырость, вонь и крысы. Утром - снова на базар.

На базаре снова вижу вчерашнего парня, торгует сигаретами.

- Купить не желаете? - подошёл он ко мне, протянул руку, как старому знакомому. - Мадьярские, крепкие.

- Спасибо, обхожусь бычками.

Не отстаёт. Предложил закурить "за так". Закурили, и начался обычный при знакомстве разговор: кто ты, да что ты. Я повторил ему байку: я - житель Харькова, работал там-то и там-то, собираюсь идти в Кременчуг.

- А что тебе Кременчуг? Оставайся у нас, в Полтаве. Ты же работал в Хартранспроекте, по паровозной тематике. А у нас здесь Паровозоремонтный завод. Проектанта-конструктора примут с распростёртыми объятиями. Документов, конечно, нет?

- Как раз это-то и есть, - достал я немецкий аусвайс.

- Будем знакомы, Сергей Иванович Басов, - прочёл на бумажке мои имя и фамилию новый знакомец. - А меня звать Николай Широбоков, инженер-механик, - проговорил он с кислой миной на лице.

Мой немецкий аусвайс скорее озадачил его, нежели обрадовал. Я ждал вопросов об обстоятельствах получения паспорта, но он не спросил, поостерёгся, видимо.

- Иди к нам на Паровозоремонтный, - всё же продолжил он. - Я там работаю. Всё лучше, чем быть угнанным в Германию. Железные дороги, паровозы - самое важное для немецкого тыла, поэтому они дают нам бронь, - говорил Широбоков, и приятственная, понимающая улыбка не сходила с его энергичного лица. Язык говорил одно, а хитроватые глаза - совсем другое.

"Кто ты такой, парень в фуфайке и матросских клёшах, что берёшься давать мне совет, как "помогать" врагу? - думалось мне. - Провокатор ли ты отменный, тайный агент, или наш, советский, человек, отыскивающий своих? В конце концов, какая тебе корысть заманить в свои искусно расставленные ещё в Коваливке сети человека, истощённого, избитого, израненного, находящегося на грани жизни и смерти? Немного ты за меня получишь…"