Надо было выполнить просьбу Ольги Семёновны: разыскать её сына Ромку.

На площади перед Управой виселица. Висят трое: седоусый старик, парнишка-подросток в будённовке и босая девушка. Давно висят: на головах снег. На груди у каждого фанерка со словами: "помогал партизанам". Вот кого ты выставила на свою защиту, нэнько Украина: старых да малых. Старый, видно, не мог поступить иначе, а молодёжь во всякие времена нуждалась в романтике. Бороться за освобождение родины от фашистских захватчиков - что может быть благороднее? Я иду, не отрывая взгляда от виселицы. Вот тебе и тихий, спокойный город.

При виселице охранник из полицаев.

- Что? - скалит он зубы. - Своих узнал?

Нахожу дом, указанный Ольгой, по виду нежилой. Захожу во двор, коротенько свищу. Высовывается голова из окна пятого этажа:

- Кого тебе?

- Ромку харьковского.

- Я - Ромка.

- От матери я, из Харькова.

- Сейчас спущусь.

Ромку не узнать: помню его подростком, а сейчас передо мной стоял красивый, кудрявый парень с кавказской внешностью. Передаю ему слова матери, рассказываю о ней.

- Поднимайтесь к нам, - предлагает Ромка.

- Вас тут много?

- Четверо. Живём вольготно, весь дом пустой.

- Что делаете?

- Ничего не делаем.

- В полиции, что ли, служите?

- Что вы, дядя Серёжа?! Просто в карты играем.

- Люди кровь проливают, а вы, значит, играете? Как это немцы вас не трогают? Рядом управа, полиция…

- А чего им нас трогать? Мы им деньги даём…

- Понятно… Шулеруете, значит? А мать там по тебе убивается. Ох, Ромка, ведь ответ держать придётся, когда наши сюда вернутся. Что за дружки у тебя?

- Пойдёмте, познакомлю. В общем-то, шпана и уркаганы.

- Мать наказывала тебе: от дурной компании подальше держаться.

- Не отпустят они меня, дядя Серёжа. Воровской закон: уходишь - перо в бок.