Агростолица Украины Полтава стоит на высоком плато, утопая в садах: изобилие продуктов, мелкие лавочки, заводики типа мастерских, самое крупное предприятие - Паровозоремонтный завод.

Полтава - это циркульно-круглый Корпусной сад: монумент в часть Полтавской битвы со шведами в 1708 году; в центре - высокие, с колоннами, монументальные дома: в одном из них до войны было Танковое училище.

Полтава - это и "Шведские могилки" - памятники в окрестностях города; монастырь на Ивановой горе по-над болотом; по откосу горы картинно ползут красными гусеницами вражеские эшелоны.

Полтава - это и Киевская сторона, и Южная сторона с Заречьем, и улица Республики, по которой шпацируют немцы с "панянками", и Пролетарская улица на Подоле, по которой от Южного вокзала в город непрерывно движутся колонны танков прямым ходом на фронт: бить наших.

Полтава - это и спокойная, неширокая река Ворскла: низкие берега в ивняковых зарослях, через реку - старинный чугунный мост петровских времён.

Полтава - это город в степи - южная граница лесной полосы. Это город, открытый как южным ветрам-суховеям, так и влажным западным. Северным ветрам не пробиться, потому и климат в Полтаве мягкий и ровный, как она сама и как её люди.

Полтава - это степенные неторопливые мужчины и боевитые женщины с кожей, под которой будто разлито молоко.

В Полтаве человек настраивается на умиротворённое и спокойное житьё, будто и не полыхает на востоке пожирающая людей война. Здесь на всём лежит печать благодушия и терпимости. В воздухе Полтавы растворяется всяческая внутренняя тревога и беспокойство.

Где в смутное время человеку раздобыть початок варёной кукурузы, с десяток окурков и получить самые свежие сведения о том, где находится фронт, как ведут себя оккупанты по сёлам, и когда придут наши? Конечно, на базаре.

Полтавский базар - в самом центре города, народ туда съезжается со всей области. За деньги там ничего купить нельзя, только на обмен. Мне покупать или менять не на что. Стою, ничего не прошу, мне ТАК дают. Народ видит, что я - несчастный человек: если не бывший военнопленный, то наверняка потерявший семью. Рваные ботинки, из-под коротких, обтрепавшихся брючат торчат голые сизые ноги, лицо измождённое, в глазах - голодный блеск.

Подходит высокий парень в синей стёганой фуфайке и матросских брюках-клёш, предлагает мне сигарету.

- Издалека пришёл? - спрашивает.

- Отсюда не видать, - отвечаю… и отхожу от него. Чересчур любопытен.

- Не из Коваливки, часом? - не отстаёт он от меня.

- Никакой Коваливки я не знаю, - не признаюсь я и внутренне вздрагиваю, вспоминая просьбу медсестры Веры Ивановны не упоминать её имя нигде.

Этот парень определённо видел меня, когда я болел. Может быть, он друг, но я находился во вражеском стане, и осторожность требовала всё отрицать.

- Привет от Веры Ивановны, - шепнул парень. - А с базара уходи: скоро будет облава.

- Мне бояться нечего, - сказал я и, беспечно засвистев, отошёл.

Через полчаса с базара побежали люди с криками: "Облава!"