К концу лета 1957 года наша семья выглядела так.

Наташа готовилась пойти в первый класс, и поскольку разница по возрасту у нас составляет четыре года, то она попала к выпустившей наш четвёртый класс Евдокии Дмитриевне Замотаевой. Таким образом, у нас с сестрёнкой одна и та же первая учительница.

Мама тогда уже работала. В январе 1957 года её зачислили в транспортный цех инженером паровозной службы. Интересно, что она там делала с паровозами? В феврале освободилось место в ОКСе Медьзавода, и её перевели туда инженером-конструктором. Размещался ОКС (Отдел Капитального Строительства) в здании Рудоуправления, в торце которого находился КОГИЗ (Книготорговое Объединение Государственных Изданий) - небольшой магазинчик, в котором мы покупали всевозможные школьные принадлежности и учебники. Учебники в то время вовсе не были бесплатными, надо было их покупать. Постепенно, в течение всего лета они поступали в книжный магазин (в нашем городке - в КОГИЗ).

Да, с КОГИЗом у меня было связано одно не совсем приятное воспоминание.

Ходить в КОГИЗ и узнавать, нет ли новых поступлений, мне нравилось. Кроме учебников, там продавали и фарфоровые чернильницы-непроливашки, и различные наборы цветных карандашей, посмотреть на который было большим удовольствием, тем более, что там были карандаши моих любимых цветов: бирюзовый и сиреневый.

Так вот, иду я однажды по проулку со стороны улицы Октябрьской к КОГИЗУ, слышу сзади топот. Оглядываюсь и вижу скачущую лошадь, без телеги, без наездника, с развевающимися постромками. Голова вздёрнута вверх, рот в пене, и мчится прямо на меня. Я как припущу! Тут мне очень помогло то, что я быстро бегала. Взлетела на крыльцо КОГИЗА, и - скорее за дверь. Еле отдышалась.

  

Возвращаюсь к маме. Как и всякая женщина в стране, помимо работы на государство, она должна была работать по дому: мыть квартиру, готовить еду, мыть посуду, стирать, гладить и чинить бельё. И всё это, конечно, мама делала.

Мне она принципиально ничего не разрешала делать. Говорила так: "Учись, Лена, твоя работа - учиться". Никогда не учила готовить. Разрешила только с пятого класса летом делать заготовку для окрошки перед обедом. А обедали и она, и папа дома.

Я рвала лук и укроп в огороде, нарезала, солила, заливала небольшим количеством кваса, чтобы соль растворилась и мяла зелень деревянным пестиком. Не помню, чтобы мне доверялось такое ответственное дело, как нарезать колбасу, яйца и картошку. Наверное, мама опасалась, что я съем самое вкусное. А может, была какая-то другая причина.

Да… Я ещё мыла пол, и тоже летом, и тоже начиная с пятого класса. Но вот о стирке я понятия не имела.

Кроме всех этих рутинных дел, мама ещё и обшивала нас. Все платья, блузки и юбки, которые я носила, сшила мне мама. И всегда она это делала с фантазией, какие-то крылышки, рюшечки, сборочки и складочки присутствовали на каждом её изделии. Шила она на старинной ножной зингеровской машине, стоявшей на кухне у окна. Наверное, это была бабушкина машина. Мне при этом доверялась сметка, т.е. соединение деталей платья на живульку. Потом шла примерка, и только затем мама сшивала детали на машинке. Ещё мне доверялось обмётывание швов. Таким образом, я имела понятие о том, как надо шить, и на первом курсе института ВРУЧНУЮ сшила себе гипюровую блузку и под цвет к ней - юбку из костюмной ткани.