Зимой я много играла в бумажных кукол. С тех пор как Оля Верхолётова научила меня рисовать их, я постоянно изображала мальчика, похожего на Володю, с кудрявым каштановым чубом, и девочек, похожих на себя и своих подруг. Все они были в нижнем белье: маечках с символикой Спартака или Динамо и трусиках тёмно-синего цвета. Так меня научила Оля.

Я придумывала разные одёжки для них, рисовала, раскрашивала и надевала, закрепляя на кукольных плечах с помощью бумажных полосок.

Куклы мои играли и бегали по столу, как мы по двору, ссорились и мирились, ходили в школу и делали уроки, для чего я мастерила им маленькие тетрадочки. Это было как бы повторная прогонка всех событий, случившихся в действительности, повторное выполнение домашних заданий, да не один раз, а по числу кукол. Неудивительно, что и правила русского языка, повторенные столько раз, легко было рассказывать в классе. Причём я старалась придумать свои примеры к правилу, а не те, что приводились в учебнике. А решение различных примеров и задач по арифметике - тоже позволяло быстро и безошибочно делать их в классе. Я любила учиться, делала это с удовольствием, и у меня всё получалось. Редко-редко мне ставили четвёрки по правописанию, и то это происходило из-за плохого пёрышка или грязи в чернильнице.

  

Зимой 1956-1957 годов в нашем Доме пионеров организовался кукольный театр. Он просуществовал только один сезон, а потом канул в Лету. Видно из Свердловска приезжал к нам на практику какой-то дипломник театрального училища по классу кукол.

Под его руководством мы сделали кукол и к смотру художественной самодеятельности подготовили маленький спектакль по сказке "Лиса и Заяц" о том, как лиса построила себе ледяную избушку, а заяц - лубяную, и как лиса захватила заячий дом. Все звери по очереди пытались её оттуда выгнать, а она отвечала: "Как выскочу? как выпрыгну - полетят клочки по закоулочкам!"

Мне дали маленькую роль волка, а звездой стала Валя Яковлева, игравшая лису.

Помню, как мы разыгрывали эту сказку в маленьком зальце Дома пионеров. За ширмой стояла темнота. Мы, держа кукол над головами, вели их почти вслепую, иногда сталкиваясь за ширмой, потому что всё внимание было обращено наверх, туда, где на кукольной сцене разыгрывалось действо.

После этого представления был разбор полёта, которого я не помню. Потом уж, когда мы встречались по случаю 40-летия окончания школы в 2003 году, Тома Харламова рассказывала, что я нагло взгромоздилась на ручку кресла, где сидел наш руководитель, и что-то доказывала, размахивая руками. Её это неприятно поразило, а я даже не запомнила.

Так или иначе, это была, видимо, неудачная проба сил в трудном искусстве кукловодов.