Сгущались сумерки. Далеко на западе, за темнеющей кромкой горизонта, догорало зарево заката.

Всю ночь я простоял у окна. Снаружи веяло сыростью. Ветер робкими прикосновениями шевелил правый пустой рукав кителя. Надо было что-то до конца осознать и решить.

 

Я вышел живым из смертельного ада, называемого войной. Да, я был искалечен, но, чёрт возьми, живой и приговорённый к жизни! А живому и положено думать категориями жизни.

Кому я нужен такой? - вот, что постоянно вертелось у меня в голове. Никогда не представлял себе возвращение в таком виде. Как жарко я завидовал всем и каждому из раненых, комиссованных, выписанных домой. ЗДОРОВЫХ! Я завидовал тем, у кого не было ноги, даже и тем, у кого не было руки. Но не правой же! Их, таких, я даже калеками считать не хотел. Они были подлинные, по моему мнению, счастливчики. Только сейчас понималось, что в последние месяцы я искал только одного - смерти. В последние дни особенно настойчиво. Но кто-то приказал: "Живи!" И надо теперь искать ответ на вопросы: как жить? чем? для чего? Когда многое потеряно, то в сердце пустота.

Я мог бы ещё воевать, даже ненавидя войну, даже вот такой, безрукий. Мог бы, и хотел, потому что забыл, как это жить без войны. Почему это безрукие и безногие для войны не годятся? Только ползать по-пластунски трудно да обоймы набивать одной рукой. Я бы приспособился.

Но вот еду с войны. Приеду, и сразу надо решать: что делать, как жить. Спрашивать все будут. Но могут и не спросить из-за моралистики. Жалеть ещё начнут. Ты, мол, безрукий герой войны, накормят и напоят. Только чтобы ты их не трогал, не упрекал, не спрашивал: почему вы, здоровые, отсиделись в тылу.

Приеду я домой. А дальше? Не простое волнение, целая буря чувств охватывает меня. И первое: где же семья? Где жена? Где сын? Ладно, не будем спрашивать…

Нехорошо так, разведчик! Нельзя начинать с хныканья. Выжил ты по воле случая, приговорён был жить. Так борись же, чёрт возьми! С кем? С собой в первую очередь. Главное: победить себя, свою физическую неполноценность. Физическую, а с ней и душевную. Первая группа - эх! Устрашили. Выберусь. Это ампутация содрала кожу с нервов. Нарасти новую! Сам же говорил врачам, что ногой чертить станешь.

 

В купе без конца отмечали конец войны.

По вагону прошла кургузая - в чёрной шинели - проводница:

- Приехали, женихи. Москва!