- Серёжа, остановись. Приходили жители твоей двадцатидворки. Им очень понравились твои беседы. Просят, чтобы ты приходил ещё. С их слов я поняла, что ты не только излагал им историю Руси, но и делал сравнения, проводил некоторые параллели с нашим временем. Откуда ты знаешь всё это? Ты так свободно владеешь материалом. Ты же не историк… имеешь ли ты право? Не знаю, не знаю…

- Вот и я не знаю… как вас понимать. В горкоме вам дают разгон за "утрату бдительности". Связались с кулачонком, доверили ему… и вот вам неприятности. А народу понравилось. Успокойтесь, Галина Павловна, я конспектов не пишу и по написанному не говорю. А историю я с детства знаю. Летописи начал читать, как только узнал буквы.

В заключение нашего разговора Тверская немало удивила меня, предложив:

- В партию тебе надо вступать. Из тебя выйдет прекрасный лектор. Да-да, не думай, я не смеюсь. Это не только моё мнение. Тогда и анархистский душок из тебя улетучится и всякая такая антисоветчина, которой ты щеголяешь. Рекомендацию дам. Подумай.

- Уже подумал. Мне в партию нельзя. Я не верю в её идеалы. А ради карьеры вступать не хочу. А когда-то - вот потеха - собирался стать комиссаром. У нас в деревне был такой большевик Аркадий Ляпин. В Февральскую вернулся с каторги. В июльские дни Восемнадцатого года Ленин призвал защитить завоевания Октября. Никто из мужиков пальцем не шевельнул, чтобы отозваться. А Аркадий заколотил окна в доме, взял книжку - он был учитель да, притом, чахоточный - и пошагал. Через всю деревню прошёл, ни на кого из мужиков не взглянул. Ушёл и не вернулся. Вслед за ним половина деревенских мужиков ушли на фронт. Думал я: вот вырасту, буду комиссаром, как Аркадий Ляпин. А подрос, и оказалось, что…

- Что оказалось? Договаривай, - сказала Тверская. - Обиду в себе носишь на партию, на советскую власть?

- Галина Павловна, а за что их любить-то? Это только в газетах партия любимая да мудрая. А в народе ненавидят партию большевиков. Что она дала народу? Из того, что обещала, ничего не выполнила. Вот пятый месяц идёт Финская война. Я беседовал с ранеными. Не понимают они, за что кровь проливают, свою и чужую. В газетах пишут, что финны на нас первые напали. А это - ложь! Первыми напали мы… большевики, точнее. А говорили, что не будет войн.

- А ты, вроде, тоже собирался воевать в лыжном батальоне?

- Не взяли. Не тот класс. Брали только партийцев.

- Вот видишь, в первую очередь в бой посылают партийцев. На смерть посылают, - сказала Тверская. - Они тоже могут посетовать, почему чужаков не берут? Жалеют их, что ли?

- Уж так и жалеют. Ваша партия, она никого не жалеет: ни своих, ни чужих. Для неё человек - это материал. Сколько их уложат - всё равно - лишь бы победила коммунистическая идеология. Человека - нет, есть МАССЫ, начинённые учением марксизма-ленинизма. Я бы охотно поучился в Политическом институте. Интересно, что заставляет людей верить в это учение? Или в коммунисты записываются, не вникая в суть?

- Вступишь в партию, пошлём учиться.

- Нет, я сперва должен знать, прежде чем вступать…