Пришла весна Сорокового года. Всюду за пределами наших границ мир говорил языком пушек. А у нас в марте всё стихло. Наконец-то был подписан мир с Финляндией. С Германией заключили договор о ненападении. Как было не поверить в прочность мира, если немецких фашистов уважительно именовали теперь национал-социалистами.

Я достраивал свой дом у военкомата. Оставалось сложить печь да вставить стёкла, и можно было переезжать. Подрастал Шурик.

Я как-то позабыл, что это был не простой год, а ДЕСЯТЫЙ из тех, что в Тридцатом году появились на светящейся строке, бегущей по крыше кинотеатра "Великий немой":

… МЫ ОТСТАЛИ ОТ ПЕРЕДОВЫХ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН

НА СТО ЛЕТ. НАМ НЕОБХОДИМО ПРОБЕЖАТЬ ЭТО РАССТОЯНИЕ

ЗА ДЕСЯТЬ ЛЕТ. ИЛИ МЫ ИХ ДОГОНИМ, ИЛИ ОНИ НАС СОМНУТ.

СТАЛИН…

Достраивать дом нужны были деньги. Я развил бурную деятельность по БРИЗу, разрабатывал чертежи. И через это, по-видимому, заставил заводское начальство обратить на себя внимание. Обо мне стали поговаривать как о перспективном инженере.

Как-то директор вызвал меня и предложил стать начальником технического отдела вместо Деревягина. Василий Федотович Деревягин, мой начальник, каким-то образом умудрился испортить отношения с директором завода Протасовым, приняв сторону главного инженера Рябова. Для меня вступление в эту должность было совершенно неприемлемо, да и не ко времени. Мне пришло письмо из Всесоюзного заочного механико-машиностроительного института, разрешавшее мне дальнейшую учёбу. Директор стал настаивать на временном исполнении обязанностей. Я ему предложил кандидатуру Толи Глазкова. Вызвали Толю. И он отказался.

Двадцать первого июня вышло сразу два приказа по заводу и оба касались меня. Одним приказом внедрялась моя вулканизация насосов, другим - я назначался ВрИО начальника техотдела. Я - к Рябову: не буду принимать техотдел. Написал докладную на имя директора Протасова.

Жалко было Деревягина, ходил он бледный, как мертвец.

- Василий Федотович, не подумайте, что это мои интриги, - говорю я ему. - Я учусь, и в начальники техотдела мне рановато.

- А я знаю, Сергей Иванович, и вас ни в чём не виню. Ничего, скоро всё разрешится. А вы продолжайте работать, как работали, - замогильным голосом, едва шевеля тонкими губами, говорил Деревягин.

- Да какая уж тут работа.

Дней пять длилась неопределённость.

- Василий Федотович, идёмте к директору вместе, скажем.

- Завтра.

Назавтра пришёл приказ по Наркомцветмету: Протасова с директоров сняли, назначили нового директора.

- Сергей Иванович, вас просят зайти в спецотдел, - сообщил мне Деревягин.

- А что такое?

- Там вам скажут.