В нашем вагоне ехали выпускники военного училища, молодые командиры: у кого по одному кубику в петлицах шинели, у кого - два. Это были младшие лейтенанты и лейтенанты. Ехали они на Дальний Восток, на Халхин-Гол, и не скрывали этого. Этим летом наша армия вместе с монгольскими войсками наголову разбила японских самураев.

Мне нравилась военная форма, шинель, сапоги. Когда-то я мечтал быть комиссаром. Особенно мне нравились их остроконечные краснозвёздные шлемы. Помнится, Миша Горбунов вернулся из армии тоже во всём военном: с "танками" на петлицах и в шлеме. Он давал нам примерить шлем, мы были счастливы.

Краснозвёздный шлем - "будёновка" для меня был не просто головным убором красноармейца. Именно в то время жизнь старательно делила нас на "классы". У Горбуновых, как и у нас, был двухэтажный дом, который они потом сменяли на дом Марьи и Ивана Полушиных. Ещё они имели кузню. Михайлу записали в середняки, а нас из-за дома - сперва в "кустари", потом в "богатеи", а потом в самый опасный класс для советской власти, в "кулаки".

Нас, парней, у отца было, аж, семеро, а вот "будёновки" ни одной. И потому шлем для нас был, всё равно что справка о соцпроисхождении. Надел его и шагай, куда хочешь, никто у тебя документ не спросит. Не знаю, переживали ли старшие братья-гимназисты по поводу соцпроисхождения, а Аркадий, знаю, переживал.

Мне и сейчас хотелось примерить шлем, почувствовать себя военным. Призывали тогда в армию в 22 года, а мне было уже 24.

- Можно примерить? - попросил я у одного из военных.

- Не положено, - резко ответил лейтенант.

Стройка в Орске, ведомая "Южуралникельстроем", обширная и запущенная. С десяток больших и малых корпусов в открытой степи создают впечатление цыганского табора: строительная готовность есть, но никаких оград, и оборудование, сваленное в кучи, ржавеет.

У никельщиков ближе к стройке свой Соцгород: несколько улиц уныло-серых сборных "финских" домов. Среди них, врываясь из степи, разбойничает ветер.