Мне почему-то не хотелось, чтобы на заводе, рядом со мной, находилась Катюша. Таинственные исчезновения людей вызывали тревогу в моём сердце, боязнь за жену. Как будто это меня "брали" на глазах у Катюши.

Восемь лет в той или иной степени я жил под Дамокловым мечом. Уходя от него только с переменой места работы, я на время забывал о нём. С годами, набирая опыт и знания, становясь признанным специалистом, обретая, казалось бы, все права советского гражданина, я не смог навсегда избавиться от преследования со стороны властей. Я вечно убегал, а они вечно настигали меня.

Был один счастливый момент на Синарстрое, когда, казалось, что нашёлся человек, прекративший охоту за мной. Это был Окулов, начальник отдела кадров, очевидно, пожалевший меня, загнанного в чёрный ящик "Штаба бдительности" во всесоюзной облаве на кулаков. Но, как показало время, он только приостановил на время эту охоту. И содержимое режевской папочки Шаргина подтвердило это.

Только теперь компромат был не на нашу семью в целом, как на кулацкую, а на меня лично. Там были собраны все мои высказывания по поводу генеральной линии партии и правительства. Любого факта из этой папочки хватило бы, чтобы загреметь по знаменитой 58-й статье на бессрочное жительство в концлагеря ГУЛАГа.

Папку-то я сжёг, но содержимое в памяти сохранил. Тот, кто собирал это досье, весьма интересовался моими политическими убеждениями. Я так и не узнал, кто такой в действительности был Шаргин, и как такая сверхсекретная папка попала в его руки.

За полтора года работы на ХЭМЗе меня ни разу не приглашали в отдел кадров. При поступлении я написал "Автобиографию" и заполнил "Листок по учёту кадров", и - всё. Исчез ли компромат вместе с сожженной папкой или двинулся вслед за мной, на Украину, я не знал.

И вот вызов по телефону.

- Товарищ Басов? Сергей Иванович? - голос у звонившего был утончённо вежливым и вкрадчивым. - Вы не могли бы подойти в отдел кадров завода?

- Конечно, могу. А нельзя ли узнать, по какому вопросу?

- Приходите, мы вам здесь всё объясним.

Иду в главную контору и думаю: "Ну вот, и про меня, кажется, вспомнили". А на сердце неприятный холодок близкой опасности.

В отделе кадров зарешеченные окна.

Мне выдали бланки "Анкеты" и "Автобиографии".

- Вот, заполните, пожалуйста.

- А зачем это? - вырвалось у меня.

"Анкета" - вещь серьёзная, это вам не "Листок по учёту кадров". Мне ещё не приходилось заполнять такую. Она была на 4-х листах с вопросами обо всех родственниках: моих родителях, дедушках и бабушках, о родителях жены.

Два часа я бился над заполнением "Анкеты" и написанием "Автобиографии", а, вышло: "Автобиография" на четверть листка да в "Анкете" сплошные: "нет", "не был", "не участвовал", "не имею".

 

- Вы спрашивали: зачем это? - вспомнил он мой вопрос. - Так вот, отвечаю. Вы - руководящий работник. Вам необходим специальный пропуск во все цеха. А наш завод, как вы знаете, предприятие, работающее и на оборону. Короче говоря, вам нужен допуск.