Неожиданно вызывают меня к начальству на застеклённую верхотуру. Кроме Долинского и Сулькина, сидел там и главный механик. Сердце ёкнуло: подумал, что что-нибудь не так с моим двадцатитонником, его уже начали монтировать.

Долинский разрешил моё недоумение:

- Вот подыскивают хорошего специалиста в цех РЗО на должность старшего инженера, техрука цеха.

- Простите, но у меня нет диплома инженера, - с трудом выговорил я отказ, хотя был очень рад, и мне хотелось испытать себя в этой роли.

- Ничего, товарищ Басов. Вот Сулькин, да и другие, рекомендуют вас как грамотного инженера-конструктора. По нашим данным, вы знакомы с монтажом и ремонтом нестандартного оборудования.

Что это Сулькин вдруг стал таким щедрым на похвалы уральцу?

Хотел бы я быть умным евреем и не только залезать в бутылку, но и вылезать из неё. И все данные для этого у меня, вроде, имелись. Уж в какие "бутылки" я залезал, что не приведи господь. А вот вылезти - нет, приходится бутылку разбивать вдребезги.

И особенно тянет меня быть евреем, потому что с них не спрашивают справку о соцпроисхождении. Я не встречал ни одного еврея - кулака раскулаченного, ни одного еврея нэпмана.

И сейчас на верхотуре сидят против меня три еврея: Долинский, Сулькин и главмех. Один я - русский. Три еврея да одного русского не уговорят? Оклад конструктора - 400 рублей, оклад старшего инженера, техрука - 800 рублей. Кто ж на такое не согласится? Лучшей приманки для вчерашнего крестьянского парня и не придумать. Я был безусловно согласен и только одного боялся: как бы они, трое, не передумали. Но надо было держать марку.

- Хотелось бы познакомиться с характером работы, - проговорил я.

- Нет времени ждать. Согласен - нет? - главмех поставил вопрос ребром.

- Ну, согласен, - пришлось ответить мне.