Когда поросёнка у нас не стало, вижу, загрустила моя Катюша без дела. И с финансами у нас туговато стало. Думаю, не научить ли её копировке, как Шура меня научил. Будем вместе ходить на работу: я - конструктор, она - копировщица.

- Скучно, - говорю я ей, - наверное, тебе весь день сидеть, ничего не делая. Работать надо.

Катя вида не подала, что обиделась, только голосок дрогнул:

- Очень бы хотела, а где? В школе уже приняли другую пионервожатую.

Я и сказал, как раньше в Москве Маруське нашей:

- Хочешь, я обучу тебя копировке чертежей?

- Я рисовать не умею, - слабо возразила Катюша.

Прозвучало это очень печально. Может, она уже разочаровалась во мне? Может, думает, что муженёк-то не больно серьёзен? То свиней собирался разводить, то коров. Сорвалось, так он новое выдумывает. Не унывает "москва", а дела-то всё хуже и хуже. Думает так Катя, но не говорит: сказать прямо - не в её характере.

- Соглашайся, научу тебя и рисованию - настаивал я, по неистребимой наивности думая, что всего можно добиться, стоит только захотеть.

И обнимал, и целовал, и уговаривал. Попробуй, не согласись! Согласилась моя пичуга. Принёс ей кальку, тушь, готовальню и чертёжную доску. На работе пришлось открыться ребятам, что женился, и теперь вот жену обучаю копировке. Думал, сообщу им новость - мы с Катей таились, старались на улице идти рядом, а не под ручку - оказалось, ребята давно уж всё знают.

Теперь я бежал с работы домой, чтобы порадоваться успехам моей милой ученицы. И хотя обучение шло не так уж успешно, хвалил её от души.

Однажды, когда мы были в гостях у Пушкарёвых на улице Республики, Катя почувствовала себя плохо, заохала, согнулась.

- Что с тобой, милая? Живот? Не рыбой ли отравилась? - беспокоился я.

- Пройдёт, - отвечала она и густо покраснела.

Я ничего не понял и продолжал:

- У меня тоже частенько бывает: схватит живот, как перережет пополам. Лягу на спину, разотру рукой, глядишь, и пройдёт. У нашего папаши был катар желудка, и нам по наследству передалось.

А тёща Елена Михайловна нашла профессиональное объяснение:

- Будет ребёнок.

Любовь - это роза с шипами, погладили и - укололись. Собрали семейный совет, на котором надо было решать: что делать с таким "сюрпризом" молодым парню с девчонкой.

Сидели и молчали. Катюша была напугана, я растерялся. Не знал, радоваться или печалиться. Елена Михайловна взяла на себя решение этого вопроса. Она с первого дня перенесла на меня, "сынка", всю силу любви к дочери. И стала для меня подлинно второй мамой. Забегая вперёд, хочу сказать, что она пронесла эту заботу и тревогу о нас до конца своей жизни.

- А не рано вам? - сказала Елена Михайловна, надеясь, что не рано. Какая бабушка откажется иметь внука? Но мы с Катей поняли этот вопрос в прямом смысле. Конечно, нам рано было иметь детей, мы и сами-то были почти что дети. И мы согласились: "рано!" Вернее, сказал я, а Катюша кивком подтвердила.