- Ну, мама, мы пошли, - решительно сказала Екатерина.

- Так сразу и?...

- А чего тянуть?

- Ну, не тотчас же идти. Вот отец придёт, он в Челябе с извозом. Придёт, а что я ему скажу? Явился какой-то Сергей и увёл…

- Я, мама, не какой-то. Я беру Катюшу в жёны, думаю, что на всю жизнь. У нас в семье и в родне нет такого, чтобы жён менять.

- Береги её, она ведь у меня сирота, сынок. С трёх лет без отца. Береги её. Раньше-то я берегла, теперь тебе её отдаю. Дай вам бог быть счастливыми. А ты где живёшь-то?

- У Болонцов, на Долговой, - ответила за меня Екатерина. - Рядом с нашим Семёном Куприяновым. А ставил его на эту квартиру Степан Шипулин.

- Стёпка? А отколь он про Болонца узнал?

- Степан в Коммунальном при заводе работает, квартиры приезжим ищет. Ты забыла?

- Ну, а Афанасия-то Ивановича как мне не знать? Он же мой крёстный отец. В Ташкенте меня крестили, в солдатчине…

И пошли мы с Катенькой ко мне. Шли и целовались…

- Афанасий Иванович и Агафья Яковлевна! - ввёл я за руку свою Катю к Болонцам. - Смотрите, кого я нашёл! Екатерину Михайловну! - я говорил, как пьяный. - Не желаете ли выпить … за молодых?

Афанасий Иванович ситуацию сразу понял.

- Ха! Женился, никак! - вскинул голову старик. - Ну, значитца, гулеваним! А я думаю, что это весь день нос чешется?

Афанасий Иванович вышел из избы и через какое-то время принёс запылённую бутылку водки. У Агафьи Яковлевны нашлись селёдка и репчатый лук. Разлили по рюмкам водку, чокнулись, старик крикнул нам "горько". Мы поцеловались.

На другой день Катины сводные братья Серёга и Андрей привезли приданое: самотканые половики, большое настенное зеркало, кровать с шарами, комод, тюль на окна и пуховые подушки с периной.

А в следующее воскресенье Елена Михайловна с Иваном Алексеевичем закатили на Солонцах большой пир. Свадьба была по-уральски шумная, с многочисленной роднёй…

В ЗАГСе нас с Катей не расписали: невеста была несовершеннолетней. Велено было годок подождать. Нас это не смутило: многие тогда жили нерасписанные.

Утром я провожал Катюшу до школы на Соборной горке, вечером заходил за ней.

Новое значение обрела квартира, мы её звали "наш дом".

Вот я и нашёл Вторую родину за Уральскими хребтами - Кыштымский Завод; и целую армию родственников: мать, отца, братьев, тёток, дядьёв…