Солонцы - окраинная улица возле болотца. Дорога ещё та! Камни торчат - всюду выходы горных пород. То подъём, то спуск. Прошли базар, за ларьками и каменным "Уралторгом" - пожарка с каланчой. Теперь - круто вниз, и пошла улица вдоль берега пруда. Тьма кромешная и пляшущие цепочки деревянных домов. Переулок, ещё переулок…

- А вот и мой дом, - говорит "Горошек".

В трёхоконном доме с белыми наличниками щелкнула задвижка.

Наверное, я должен был сказать ей что-то на прощанье, а я не знал - что. Кто мы друг другу? Всё ещё таял на губах её ответный доверчивый поцелуй. Почему она не смазала мне по щеке?

- Ты хочешь со мной встречаться? - спросил я.

- А ты… хочешь?

- Я не знаю.

- И я… не знаю.

- Ну, до свидания, - говорю я.

Расстаёмся, не договариваясь о встрече. Как знать, может, навсегда…

В воскресенье не собирался идти на гулянье, а пошёл. Не думал, что встречусь здесь с "Горошком", но искал её глазами. Не нашёл - ну, и слава богу, поди несовершеннолетняя школьница. Ещё в суд потянут.

Воскресное гулянье только до обеда трезвое, в обед парни нашли водки и начали сбиваться в ватажки, проявлять себя.

Ко мне подошли Толя Глазков с Леночкой.

- Серёжа, тебя сегодня бить будут, - сказал Глазков. Он был, как всегда, выдержан и невозмутим.

- А тебе не сказали, за что бить собираются? - спросил я.

- Говорят, ты у кого-то девчонку отбил. Уходи-ка ты от греха подальше.

- И не подумаю. Драться я умею. Было бы из-за чего.

- Их много… Матросы с лодочной станции.

- Девушку я отбил у одного или у всех?

- Смейся, смейся… Но у них свинчатки и ножи.

- Покажи мне их. Поговорю сперва, может, ошибка. Ну, вот "честное пионерское", ни у кого здесь девчонку не отбивал.

Глазков указал мне на кучку парней, стоящих под яблоней. Они чего-то или кого-то ждали.