Как мог, спасал от разрушения доменные и мартеновские печи. А когда "красные", отступая, вознамерились взорвать Верхне-Кыштымскую плотину и, тем самым, затопить весь Нижний Кыштым, исчерпав все доводы, встал Иван Кузьмич перед красным командиром на колени и заплакал. И вымолил!

А когда "схлынуло", принялся за восстановление завода. Не отказался, когда местный Совдеп назначил его красным директором завода, пустил завод, оживил печи и ушёл в главные инженеры.

В 1934 году ему шёл семидесятый год, был он статным и крепким, ходил круглый год с непокрытой головой: белые, как горный лён - асбест, волосы его густой волной ниспадали на плечи. Жил он в просторном деревянном доме вместе с племянником Анатолием Павловичем Журавлёвым, начальником конструкторского бюро, которого он который уж раз собирался уволить за полнейшую бездарность, но по доброте своей не решался.

Долго будет меня удивлять Кыштымский завод, и посёлок, и, конечно же, люди. И не раз забуксует мысль в недоумении: в каком веке, на каком этапе развития и становления находится эта, дремлющая за горными хребтами, горнозаводская старина? И только пятиконечная звезда на дымовой трубе, когда-то красная, а теперь отгоревшая, с отваливающимися серпом и молотом - символами новой эпохи, возвращала меня в советскую действительность.

Околюченных лагерей с часовыми на вышках - признаков эры строительства нового общества - здесь нет. Но нет и молотовых фабрик, выковывающих крицы - символы девятнадцатого века. Да что там завод?! Сам посёлок Кыштым, по привычке называемый Кыштымским заводом, - десять тысяч деревянных, потемневших от времени домов (и ни одного свежесрубленного среди них!) являл собой удивительные по своей неизменности тишину и застой. Кыштымский завод однозначно застрял в промышленной революции XVIII-XIX веков, в демидовщине. Она некогда разнесла по всему миру славу уральских железных гор. Но постепенно канули в Лету отвага предпринимателей, подвиги умельцев. Потомки мужиков, приписанных к казённым заводам, ссыльных каторжников жили в тех же условиях, работали на тех же печах, что и их предки. У каждого рабочего свой дом, огород, корова, заимка, возле которой луга и хлебные поля.