Семь бед - один ответ. Уж быть классовым врагом, так на полную катушку! Что Окулов говорил Суденке обо мне? Может, комсорг прощупывает меня? Известно ли ему, что у меня нет справки о соцпроисхождении? Послано ли письмо в деревню с запросом обо мне? Ах, вы, холодные, как лёд, глаза… Что в вас таится?

- Ну, что ж, стенгазета - так стенгазета, комсомол - так комсомол, - говорю я. - Убедил ты меня, Лёня, согласен. А то, как же тебе быть без роста комсомольских рядов?

Глаза Лёньки потеплели, ледяшки в них растаяли. Ага, ничего он про меня не знает!

- Согласен, да? Старик, хочешь, я тебя поцелую? - затанцевал Суденко, норовя прикоснуться своей щекой к моей.

Я выждал и огорошил его:

- Только Лёня, вот что… Я уже один раз вступал в комсомол. И представь себе - не приняли. Вот там была бдительность, не то что здесь, у вас. Как же мы с тобой, Лёня, будем через стенгазету разводить кампанию по ловле классовых врагов? Ой, прогремим на всю стройку!

- Разыгрывай! Так я и клюнул! Трепло ты, старик. Думал меня оставить в дураках. Ладно, получай новость из первых рук. Радуйся. Пришла на тебя бумага из Москвы, из твоего бывшего Гипроцветмета. Иди в Штаб, получай паспорт.

Что-то Суденко ещё говорил, я не слышал. Одно было на душе: я буду жить! Никаких фальшивок фабриковать не надо. А надо ехать и выручать Лиду.

В Штабе Бдительности сидели Окулов и Егор Кобец. Вручили мне паспорт. А ещё через неделю пришло письмо от отца. Он написал мне, а я прочёл между строк, что Лида просила не беспокоиться и не выручать её.

Теперь - за учёбу!

Поздравляю тебя, раб божий Серёжка Басов, с Воскресением! Ещё немного - и запою, как в раннем детстве на Пасху: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав". Да-да, воскрес! И не будет в моей жизни тех камер, бандюг и поножовщины, которые я себе воображал. Не будет никакого изувеченного страшилища Овода. Будут - креста бога и всех угодников - инженер! Где ты, инженер-конник Колька Марков? Начну учиться, слышишь?! Ну, не через два года, так через четыре, ты меня - калёным железом, Манохин - увидишь: "Главный конструктор Урало-Кузбасса"! Мир инженерный не больно-то и широк.

Меня распирала нестерпимая радость. Я чуть ли не плясал в своей комнатухе! Ликуя, схватил малокалиберную винтовку, вручённую мне Цапкиным, как председателю ячейки Осавиахима. Зарядил и через форточку бабахнул несколько раз, выцеливая фонари на столбах у лесного склада.

И НИКОГДА БОЛЬШЕ! Слышишь, Серёга, НИКОГДА БОЛЬШЕ не паниковать и не помирать раньше смерти! Такой приказ я себе дал.

Ну, кажется, все грозы отполыхали, все громы отгремели, все лужайки вокруг Главной конторы промыты до буйного позеленения.