Это был почти разрыв. Я подумал: надо уходить. Но Саратов - не Москва, тут вокзал один, да и тот без зала ожидания, так что очень-то не стоит рассчитывать ночевать там. Но конфликт между нами разрешился в тот же день в чисто в Аркашином духе, а с этим ушли и все остальные проблемы, .

Выхожу из проходной завода, а Аркаша - тут как тут, во всём зелёном, полувоенном, в брезентовых сапогах и картузе. Заговорил так, будто и не было утреннего, на тонах, разговора.

- Погода хорошая, может, пойдём на Волгу? Сплаваем на тот берег. Ты говорил, плаваешь, как рыба.

Ну, что вы на это скажете? Чисто - батя, Иван Григорьевич, человек без принципов.

Разговор с Аркашей насчёт того "зачем я сюда приехал" больше не возобновлялся. Но и "зарубить это себе на носу" я не собирался. Не мог я пройти мимо чужого горя. Семейная жизнь Ядвиги такая, что сердце кровью обливается. От первого мужа-цыгана сыну Ромке 8 лет. С ним на отшибе от города, в деревянной хатёнке на Затоне, живёт бабушка, мать Ядвиги и Леокадии. С ними же и цыган, Ромкин отец. А у Ядвиги от второго мужа, начальника милиции - двое маленьких детишек, один ещё в пелёнках. И второй муж преследует первого. Почему? Загадка...

В общем, расспрашивать Аркашу или Лёдю я больше не стал, дождался, когда цыганёнок появился снова с какой-то слёзной просьбой к матери. Увидев меня, он побежал, а я пошёл за ним. Будь, что будет!

За городом Ромка увидел, что я его преследую, остановился.

- Чего тебе, дядька, надо?

- С отцом твоим хочу поговорить.

- О чём?

- Мало ли о чём. Хочу с ним познакомиться.

- А пули не боишься? - прищурился пацан.

Я рассмеялся.

Ромка, балансируя на брёвнах, перебежал протоку, подождал меня. Перебрался и я на островок. За камышами виднелась деревянная хата, поленницы наколотых к зиме дров и рыбацкая лодка.

- Бабушка, это я! - крикнул Ромка. - Со мной брат Аркадия.

- Что ему надоть?

- Знакомиться хочет с папкой.

- Хлеба принёс?

Старуха со мной разговаривать не захотела, была она из-за чего-то обижена на Аркашу. Я ушёл ни с чем.

Теперь, зная дорогу, я время от времени наведывался в Затон.

И вот однажды увидел, как Ядвига с цыганом уплывали на лодке, а старуха и Ромка махали им.

Вернувшись домой, я понял, что случилась беда. Лёдя возилась с маленькими племянниками. На беломраморных щеках слёзы: "Ядя сбежала от мужа".

С Аркашей я больше и не пытался говорить. Да и в беспокойном хозяйстве Ядвиги, через неделю вернувшейся к мужу-милиционеру, царил мир.