 |
СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДАМОКЛОВ МЕЧ |
-19- |
Александр с детства был весёлым, общительным, открытым. Все заранее знали, что он намерен делать. Он всегда с охотой и азартом ввязывался в любое дело: работать ли, плясать ли, драться ли. Так и по жизни пошёл, начинённый весёлостью, юмором, задорной уверенностью в своих силах. Прямой, грубоватый, он был скрупулёзно честен, как дед Ефим.
Он уже заканчивал институт, когда нашёлся один радетель за чистоту рядов, начал кричать на собраниях, что, вот, у нас в институте учится сын кулака-богатея. Надо диплом защищать, а Шурку не допускают. Говорят: проверять будем. Что делать? Был у Шуры дружок, однокурсник, сам из Палеха, Вася Вихрев, он и посоветовал: "Раз тебе приписывают кулачество, ты возьми да и предвосхити проверяльщиков. Напиши, что да, действительно отец был во время НЭПа заводчиком, нанимал рабочих. Лучше признаться, чем скрывать. Пусть читают и ищут. Не выгонят… Столько средств на тебя затрачено. Ты же пять лет проучился - готовый инженер". Эх, была - не была! Написал Шура. Исключили, год мурыжили, но потом восстановили. Прав был Вася Вихрев, чего ж без пяти минут инженера выгонять. И вот - Шура работает в научном институте.
Ну, а Миша в нашей семье был человеком тихим, и всё делал потаённо, никого не извещая. Тихо закончил гимназию, тихо вступил в комсомол, тихо с группой комсомольцев уехал восстанавливать угольные шахты, тихо чахоткой проболел, тихо взялся за комсомольскую работу на заводе, тихо закончил рабфак и готовился к поступлению в институт.
"Как старшие братья могли уживаться?" - думалось мне. Живут по разные стороны барьера, значит, они разные по убеждениям. Бывают ли у них споры? В чём они сходятся? Может, навсегда условились не касаться больного и рушить братства? Оба принципиальные, непринципиальных в нашей семье, кроме Аркаши, пожалуй, никого не было.
Узнал я много позже, что ещё в 29-м году, до совета Васи Вихрева, был между Сашей и Мишей крупный разговор.
- Вступаешь в партию большевиков? - спросил Александр, явно давая понять, что не одобряет стремление тихони Миши.
- Вступаю, - довольно твёрдо сказал Михаил.
- Что ж ты пишешь про отца? Сидит в тюрьме за двухэтажный дом?
- Не только. Пишу, что был лишён права голоса, что был крупным торговцем, что имел патент на торговлю и свой валяно-сапожный завод, что был кулак в полную силу. И батраков имел! - возбуждённо выпалил Михаил.
- Но это неправда! - не менее запальчиво возразил Александр. - Какой же наш отец торговец и заводчик? Он торговал от Сапоговаляльной артели. Деньги шли Обществу, кооперативу. И патент кооперативный, и батраки - не батраки, а члены Артели, наши же, деревенские: Ванька Кавалька - раз, - Шура загибал пальцы, - Гриша Шутин - два, Илюха Лопатин, Ваня Гараня. А завод-то?! Это же мастерские артели, они только размещались у нас. Отец отдал конюшню под сапоговаляльню и баню под стиральню. Что у него своего-то было? А кулаком в полную силу он на поле да в овине был, когда жилы тянул из детей. А в лишенцы с чего это ты его записал? Когда его лишали голоса? Его одно время в Губсовнархоз продкомиссаром звали работать. Кто тебе натрепал про лишенство?
- Вот кто, - сказал Миша и вынул ответ на запрос партячейки завода Ильича о социальном происхождении Михаила Басова. Ответ был подписан Калашниковым.
- Это ложь! Ты сам знаешь, приезжал же каждый год на каникулы. Где ты видел завод, торговлю и батраков? - распалялся в споре Александр.
Миша же тихо и твёрдо стоял на своём.
- Почему же ложь? Откуда тебе знать? Ты последние годы в деревню не ездил. А я видел шерстобитки в нашем дворе. И патент мне мама показывала. Лично я всё это пишу в своей автобиографии. Могут и проверку организовать. Обнаружат, что не сообщил, из партии исключат.
 |
19 |
 |
