 |
СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДАМОКЛОВ МЕЧ |
-12- |
Был, правда, один случай, когда я засомневался.
Миша с Таней и с маленьким Юркой приехали к нам в деревню в гости. Миша незадолго до этого вступил в партию. А Шуру тогда же исключили из Политехнического института за "сокрытие соцпроисхождения". И я спросил у Миши: "Как же так, одного брата принимают в партию, а другого исключают из института? Отец-то у обоих один и тот же, да и биографии почти неотличимы. Подумаешь, разница в возрасте три года". Миша ответил не сразу. А когда ответил, то упирал именно на разницу в биографиях: он-де вступил в комсомол четырнадцати лет, пошёл выше - в комсомольские работники, а теперь вот вступил в партию. А вот Шура остался беспартийным.
Мои дела в Москве иссякли, можно было б и уезжать. Всё, что намечал сделать - сделал. Больше меня с Москвой ничего не связывало, да и в кладовке спать, сложившись втрое, мне надоело. Оставаться в Москве на птичьих правах и ждать приезда отца из Котласа, не очень-то и улыбалось мне. К тому же, зима вступила в свои законные права, и мне в деревенском полупальтишке на рыбьем меху было ой как неуютно. Приходилось передвигаться почти бегом, и я, развивая скорость, чтобы согреться, невольно понял, почему москвичи так спешат: они были легко одеты.
Манила меня не Шуя, городишко наш уездный старокупеческий, не гимназия напротив милиции, а моя деревня Большое Паново и … Настя, зимняя матаня.
И, как ни странно, в деревне манил не столько наш высокий - в два этажа - розовый дом, из-за которого и начался весь сыр бор и в жизни отца, и по наследству - в наших судьбах. А манил посаженный на маминых грядках яблоневый сад. Я каждую из двадцати яблонек, облагороженных прививкой дичков, знал по веточкам, по листочкам. С каким же нетерпением , буквально "дыша" на них, ждал первого цветения.
А как я любил нашу земельку, супесную, капризную на богатые урожаи. Во мне с самого рождения жил человек от земли, от природы. Недаром сосед наш, будённовец дядя Илья, кричал мне, мчась по дороге и наезжая на грядки турнепса, посаженные мной: "Агрономия! Креста бога иисуса мать и весь святой синклит! Что ты насадил?!" А потом вся деревня стала этот турнепс выращивать.
Не знал я тогда, что жизнь моя насильно, подобно дереву, вырванному из земли с корнями, выдранная из деревни, будет пересажена на другую почву, в каменные джунгли огромного города.
И дальше мне, рабу божию Сергию, уготовано будет осваивать в жизни многие земли. В каждой находить себя, чтобы потом потерять. И только под конец жизни обрету я своё истинное призвание - писательство, и в добровольной сладкой каторге, стану его рабом. И тогда только расцветёт моё древо.
 |
12 |
 |
