Бездушные чиновные фесики, бессовестные хапуги и нахалы старки, обыватели цыганки, хвастуны загеры… Как много и трудно придётся их ломать, чтобы склеить заново. Но даже после этого будут ли они людьми в высоком значении этого слова? Трудно предсказать. Скорее всего, не будут.

Как много у нас людей с недостатками, бьющими прямо в глаза. Их за порогом нового общества не оставишь. Мол, подождите малость, постойте за порогом, а я спрошу: можно ли вас пускать. Нет, они войдут туда первыми и безо всякого приглашения.

Я не сторонник возведения в абсолют суровых законов войны. Однако война формирует характеры сильные, волевые. А те, кто не подвергся жестокому испытанию войной, так и не выявил свою сущность.

Хотя… есть люди, для которых война была лишь незначительным эпизодом жизни. Фесик сумел пристроиться в тыловую канцелярию, в многонакатный непробиваемый блиндаж. Штарк спекулировал американскими вещами, Цыганок сбежал в совхоз системы НКВД, получил бронь. А теперь их голоса слышнее голосов честных людей.

Но я верю, что как бы они ни маскировались под честных тружеников и патриотов, их выхолощенные души себя покажут. И рано или поздно их духовное уродство будет всеми замечено.

Идут двое мужчин, оба рослые: один в длиннополом пальто с накладными прямыми плечами, другой - вислоплечий - в синем ватнике. Один шагает широко, подприсядывая, не шагает, а пляшет. Другой плывёт, "скользит" мелкими, частыми шажками.

Это к тому, что я пришёл к настоятельной необходимости дать героям "Чудесного сплава" всесторонние характеристики и писать в соответствии с их внешностью, походкой, речью, манерами. Но не только. Должно быть явлено и общественное лицо героя: деловые и нравственные качества, идеологические установки, бытовая и умственная состоятельность.

Всё нужно будет сказать. Только бы не впасть в крайность: не сделать композицию слишком рыхлой. Предельная концентрация на главном, характеристики краткие и меткие. Действию следует разворачиваться в нарастающем темпе, с постоянной захватывающей недоговорённостью, полная развязка лишь в конце. "Помучить" читателя, испытать его терпение. Пусть поволнуется. Роман, как горчичник больному, должен разбить спокойствие читателя, участить его ровное дыхание, заставить сердце биться сильнее. И - главное: пусть у некоторых заработают мозги, застывшие от долгого застойного лже-благополучия.

Если мне это удастся, цель моя будет достигнута.