Долгое повествование о сыне - с восторгами и печалями - мадам Пархоменко завершила рассказом о том, как Коко вдруг увлёкся этим самым людоедским марксизмом-ленинизмом и стал говорить матери ужасные вещи.

- Вы знаете, он хотел вступить в ряды этих безбожных жидо-большевиков.

- Чьё-то влияние или сам начитался?

- Конечно же, влияние, плюс - любовь. Он был такой увлекающийся. Влюбится в какую-нибудь девчонку и - сразу жениться. Он упрямый, как все Кобылины, не так-то легко было его разубедить. Пока жил с нами в Полтаве, я его спасала от опрометчивых поступков. А вот когда переехал в Харьков… Влюбился в дочь большевика. Никак не оторвать. Пришлось приехать туда, снять квартиру и убеждать, убеждать его… Я жила там, пока у Коко всё не перегорело.

- А, может, это было настоящее чувство, Наталья Всеволодовна, - спросил я, удивляясь материнскому эгоизму.

- Как вы можете говорить "чувство"? К кому чувство? Сын графа Кобылина и дочь какого-то большевистского функционера, которого в прежние времена мы бы и на порог не пустили…

- Разве вы до сих пор не поняли, что коммунисты победили? Прошла четверть века, а вы всё ещё вспоминаете старые времена. Надеетесь на реставрацию? - заметил я полушутливо, полусерьёзно.

- Да, все эти годы я питала надежды… А теперь они осуществились. Пришли немцы-освободители и прогнали советскую власть. Народ радуется.

- Однако стоит виселица возле управы, на ней - люди. Народ...

- Бандиты-коммунисты, а не народ, - отрубила она.

- За 25 лет многое изменилось. Из "смердов", как вы их именуете, выросли учёные, писатели, музыканты, полководцы. Разве они не стали цветом нации?

- Для меня: какие бы звания они не имели, сколько бы звёзд на себя не навешивали, всё равно останутся "смердами". А вы - коммунист?

- Я, Наталья Всеволодовна, тоже из "бывших", - улыбнулся я по-лагерному. - Сын "кулака", сосланного на север, племянник "врага народа", отбывающего срок в Кандалакше. Сестра моя сослана в Магнитогорск. Имущество у нас отобрано. Так что я - самая подходящая кандидатура в партию.

- Коко говорил, что заводская администрация вас ценит. Господин Визнер находит вас весьма талантливым конструктором, готов послать на учёбу в Германию. Вы какую-то ультрасовременную машину спроектировали? Якобы ей нет аналогов в мире. Как это вам удалось? Знания даются учёбой. Где-то вы всё же учились?

- Не поверите, Наталья Всеволодовна, у меня семь классов крестьянской школы и десять лет в бегах под дамокловым мечом.

- А Коко получил диплом инженера перед самым началом войны. Когда ему прислали повестку из военкомата, я порвала её и увезла Коко в Полтаву.

 

Как бы в знак особого доверия Наталья Всеволодовна вынесла пачку фотографий, пахнущих подвальной сыростью. Вероятно, они многие годы хранились где-то в тайнике под полом.

- Это мы с месячным Коко, - взяла она одну из фотографий.

- А это, - указала она на фото полковника в погонах и с аксельбантами, - мой супруг.

Наталья Всеволодовна в кружевах и бриллиантах, с ребёнком на руках, была утончённо прекрасна. И если бы Коко прилепить под нос чёрные нафабренные усы "а-ля-Вильгельм", то он был бы вылитый отец.

 

Я уходил по огородной тропинке. Во дворе играли Вадька с Толиком. До самой калитки меня провожал лаем пархоменковский пёсик, белокудрый Бобка.