|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
МОЙ СЕВАСТОПОЛЬ |
-44- |
|
Офицеры подошли. Человек в кожане властным голосом потребовал подчинения. Тогда они сдались.
- Вы летите, а остальных мы задержим. Когда прилетят обещанные Вами самолёты, тогда они с нами и улетят.
- С нами летят лётчики. Как вы не понимаете, что на Большой земле самолёты есть, а лётчиков нет. А здесь - наоборот.
Офицеров обмануть не удалось. Проверили пассажиров. Большинство не имело никакого отношения к авиации. Это были замаскированные штабники. Их высадили и заполнили самолёт ранеными. Только тогда самолёту разрешили взлететь.
Договариваюсь со своими держаться всем вместе и не расходиться. Несмотря на полную очевидность того, что начальству не было дела ни до раненых, ни до младших офицеров и солдат с матросами, которые ещё могли сражаться, что оно драпануло, спасая свою жизнь, всё же жила в нас надежда, хоть и призрачная, что придёт эскадра, и нам удастся выбраться из этой "бутылки".
Ночь у капониров
Под капонирами всё выстлано ранеными. Только странно как-то было, что ни один из раненых не стонал и не двигался.
Располагаемся на отдых.
- Браток, можно к тебе головой приспособиться, - спрашиваю я у молчаливого раненого.
Молчит. Я прилёг.
Проснулся от крика Феди Гонты: "Это мертвяки!"
Выходит, я лежал рядом с мёртвым.
Корниец с фонариком обошёл одну за другой группы моряков - все они были мертвы. Умерли от ран, дожидаясь отправки на Большую землю.
- Где Катя? - спрашиваю у Турана.
- Она в башне, у раненых, - сказал понурый Туран. - Видел бы ты, Серёжа, что там творится. Все лестницы, все площадки забиты тяжелоранеными. Все ждут прихода эскадры. Только этой надеждой и живы.
- Для чего же их - в башню?
- Там хоть какое-то укрытие.
- Пошли к Маяку. Ночь переждём на берегу. Отдохнём. Тем более, что мы все действительно раненые. Вдруг придёт эскадра? А утром, если не придёт - в окопы. А ты, командир, не прячь свою рану под гимнастёркой, знаю.
 |
44 |
 |
