Вдруг слышу свистки, револьверные выстрелы, топот ног. Трое парней забегают на веранду дома, я - за ними.

- Что такое? - спрашиваю.

- Облава.

- Кто?

- Не знаешь, что ли? Шуцманы.

- А чего это они за вами гонятся?

- Не дали им в лапу.

- За что давать-то?

- Откупаемся за право картёжничать. Завтра идём в Харьков, на Благбазу.

- Забыли? Война идёт!

- Заткнись, батя. Жить как-то надо. Мы вот картёжничаем и воруем.

Минуту спустя мимо протопали двое чернохвостых. Постояли и ушли. Парни накрылись немецкой плащ-накидкой, зажгли немецкую баночку с сухим спиртом, вынули карты.

На следующее утро, смешавшись с людьми, спешившими на Благовещенский базар, я входил в Харьков, с трудом веря, что наконец-то добрался до безопасного места, где можно будет спокойно подумать, как быть дальше. Гигантский город с населением в 600 тысяч - в нём можно затеряться и затаиться.

Я любил этот город. Жил в нём два года с женой. Четыре года, как мы уехали отсюда, и вот - возвращаюсь.

Москалёвка - это чёрный вход в Харьков: узкие улочки, низенькие дома, лабазы, питейные заведения - прямо-таки окраина дореволюционного городка. Иду и читаю вывески. Взгляд споткнулся на одной:

КОЛБАСНАЯ ТОРГОВЛЯ В.А. КОЛЕСНИЧЕНКО-ЯНКОВСКОЙ

Перехожу на другую сторону улицы, наблюдаю.

Что за чертовщина? Неужели это лавка Верки Колесниченко, конструктора в Отделе главного механика ХЭМЗа? Только почему двойная фамилия? Ах, да! Совсем забыл, ещё при мне она вышла замуж и стала Янковской.

Вспоминаю, как на Сковородке то и дело слышался звонкий голос секретарши: "Колесниченко - к телефону"! Верка тогда подыскивала себе мужа. При серенькой внешности, фигуре гитарой, ножках-бутылочках, Верка была человеком весёлым и энергичным. Когда-то она сыграла роковую роль в наших отношениях с Катей. Верка, будучи девушкой немолодой, вешалась на всех. Катя приревновала и уехала на Урал, а вскоре и я за ней.

Колбасный магазин торговал бойко: часто звонил колокольчик на дверях. Входили больше военные - немцы.

Выждав момент, когда магазин опустел, я рискнул войти. С моей стороны это была беспримерная наглость: появиться в таком виде в чистом, пропахшем колбасным духом, магазине. Я заслуживал, по меньшей мере, пинка под зад. Я представил себе, как слетаю кубарем с крылечка, и ощутил будущую боль в боку. Однако я вошёл.

Да, это оказалась Верка, только располневшая и унизанная бижутерией, да с непривычной серьёзностью в широко расставленных серых глазах.

- Что желаете купить? - обратилась она ко мне. - Предупреждаю: торгуем только на немецкие марки.