Я и вправду облапил Володьку левой рукой и приподнял, оторвав от земли вместе с костылём, легко, как пёрышко.

Мы присели отдохнуть на скамейке, и я продолжал "спасать" Володьку.

- Слушай, Владимир, а ведь если так жить, как ты - с вечера напился, утром похмелился - долго не прожить. Надо взять себя в руки. Сказать себе: "Ну, и хрен с ним, калека так калека". Другие вовсе не вернулись, лежат, гниют в чужом краю. Каждый бы из них - приоткрой он только глаза - позавидовал бы нам, живым. Живой, даже покалеченный, он всё может, если захочет. Вот какая твоя первая трудность? Передвигаться плохо, нужен транспорт. Коляску с ручным управлением, а потом можно и моторчик поставить с приводом. Это тебе дать обязаны. Вырвем из собеса. Будешь самостоятельно и без особого труда передвигаться - и на работу.

- Кто меня возьмёт? Я инвалид 1-й группы. Закон запрещает брать таких на работу, - возразил Володя.

- В собесе был? - не отставал я.

- Как не быть. Там знаешь кто сидит? Мой первый враг ещё со времён работы в Исполкоме. Мишуков.

- Так он же из Панова, - сказал я. - его отец у нас почтмейстером был. Он мне с назначением пенсии тоже кровь-то попортил.

- Теперь он и депутат, и член партии, - уныло пробормотал Володька.

- А если его "раздепутатить", а? - загорелся я. - Чего нам с тобой теперь бояться? Мы - калеки. На двоих у нас пара рук и три ноги. Не отрежут же остальные. Ты - дипломированный инженер. У тебя есть главное - правая рука - писать, чертить можешь. Не пробовал себя так настраивать? - бил я в одну точку. - Будь у меня правая рука, я бы ни минуты дома не сидел. А вот понимаешь, здесь меня никуда не берут. Правой нет, а левая - слаба. У меня 2-я группа инвалидности, хочу 3-ю требовать, чтобы ограничений меньше было. Не хочу и не буду прозябать и исподтишка поругивать советскую власть, как это делаешь ты. Но и тебе я помогу, и ты будешь работать.

- Помоги. Вот и мать говорит, да и от ребят слышу: надо менять ассортимент, - говорит Володька, как если бы не было битого часа нашего разговора о работе. - Камушки для зажигалок не берут - спички появились. Иголки, нитки - тоже не диковинку - появились в магазинах. А вот мануфактура, трикотаж - в ходу.

- Ассортимент, говоришь, надо менять? - с досадой проговорил я. - Драть с людей три шкуры за ходовые товары. Ну, зачем тебе всё это? Чтобы напиться к вечеру?

- Не только это, - отвечал Володька. - Моей Гланьке нужен собачий жир. Туберкулёз у неё. Говорят, что это верное лекарство, только он может затянуть пробоины в лёгких. Да и крышу дома надо бы перекрыть - скоро зима. Пацанам одежонку, обувь, валенки - то сё. Мать подсчитала: без пяти тысяч рублей не обойтись. Заимею, справлюсь со всем неотложным и брошу базар, поступлю на работу.