Начальник металлургического цеха Газарян встретил меня и группу с распростёртыми объятиями.

Я решал в металлургическом цеху две самые важные проблемы, касающиеся механической прочистки фурм конвертеров и пневмотранспорта каттрельной пыли. Первая проблема требовала механизации тяжёлой и трудоёмкой работы, вторая - очистки воздуха, страшно запылённой и загазованной атмосферы цеха.

И той, и другой проблемами я начал - с перерывами - заниматься почти с первых месяцев работы на заводе. Пневмотранспортом здесь занимались и до войны. Даже были в архиве чертежи. Сложная система спиральных шнековых транспортёров и эжекторное устройство, куда подводился сжатый воздух. Какой-то опыт использования шнеков и эжекторов остался. Я собрал ещё и мнения работающих с пневмотранспортом каттрельной пыли. Прояснялись причины выхода из строя шнеков и особенно эжекторов. Было над чем подумать.

Если мои попытки создать пневмотранспорт пыли вызывал недоверие и насмешки, по крайней мере, мне не мешали. Налицо была заинтересованность как рабочих, так и металлургического начальства и итээровского корпуса. Зато с механизацией прочистки фурм был полнейший конфуз. Эту идею итээровцы высмеивали, а рабочие фурмовщики попросту отворачивались от меня. Они не хотели и слышать о какой-то "катюше", которая сама, без участия фурмовщика, чуть ли не в автоматическом режиме станет выполнять всю сложную работу, где от навыков фурмовщика, приобретаемых годами, зависит многое, если не всё. Ещё влияло на отношение рабочих к "катюше" то, что они не хотели лишиться высокооплачиваемой работы по прочистке фурм.

Над обеими проблемами я работал одновременно. Если в одной что-то стопорилось, переключался на другую.

В пневмотранспорте главным было подобрать оптимальные параметры трубки эжектора. С эжектором я мог экспериментировать: не подошла, не "потянула" одна трубка, я заказывал в механическом цехе другую, третью, и до тех пор, пока меня не "посылали" куда подальше и откровенно говорили "надоел". Тогда я переключался на "катюшу".

В "катюше" главным было всё, каждая мелочь, вплоть до винтиков. Вычерченные и изготовленные детали её нужно было отшлифовать и подогнать. На первых порах особое внимание я уделял распределительному устройству подачи сжатого воздуха в цилиндр - ствол машины, четкой отсечке, переключению ломика из хода "вперёд" на ход "назад". Заедание кончика ломика в полости конвертера при контакте с расплавленной массой рабочий преодолевал мускульными усилиями, а то и пробивал молотком "болоткой". Но сжатый воздух имел всегда одно и то же давление, а, следовательно, и одинаковое усилие. Ломик при контакте с расплавом повреждался, нужно было оправить его кончик, закалить в воде и снова вставить. Как это преодолеть? В общем, передо мной вставали всё новые и новые трудности.

Я "не заметил", когда у меня отобрали всех проектантов. Не беда! Всё равно я и раньше всё делал сам. Директор разрешил отдать мне в личное пользование один из пяти прибывших на завод кульманов. Кабинета никакого мне не полагалось, и я поставил кульман у себя дома. Вскоре у меня отобрали и слесарей. Я каждый раз упрашивал рабочих то поработать на новом эжекторе, то отшлифовать новые золотниковые детали.