По-прежнему я весь был в "заводе" и не занимался домашними делами. Я не представлял, как и чем живёт моя семья, Катя с детьми. Прозрел, только когда Шурик однажды на вопрос "Где мама?" ответил, что она пошла продавать своё платье, чтобы купить сахара.

- Ты принёс деньги? - спросил сын.

- Нет, Шурик, я пришёл поесть чего-нибудь, - со стыдом сказал я впервые вспомнив, что теперь я получаю не две с половиной тысячи рублей в месяц, а всего одну тысячу. Налоги и заём съедают более ста рублей. Как только Катя сводит концы с концами? А вот, оказывается, как: продаёт вещички. - Я скоро много денег заработаю, сынок. У меня три патента на изобретения. Вот рассмотрят в Москве, и получу. Поправятся наши дела.

- Ты "катюшу" изобретаешь, да? - спросил Шурик.

- Изобрёл, сынок, теперь отрабатываю её на стенде. Моя "катюша" не военная, она не стреляет. Она работает, прочищает фурмы конвертера. Вот скоро сделаем из труб все 33 ствола, я тебе покажу, как она начнёт свистеть и шипеть.

 

Катя пришла и попыталась прокрасться на кухню незамеченной, пряча за спину свёрток с непроданным платьем.

- Наш папа пришёл! А я думаю, с кем тут Шурик разговаривает? - заговорила она, подходя ко мне и обнимая, целуя в небритую щёку. - Будешь обедать?

- Только что поел в кафе. Как вы тут, мои родные, поживаете?

- Он не ел! Он не ел! - захлопал в ладони Шурик. - Пришёл обедать, а у нас денег нет.

Катя быстро вскинула на меня глаза и молча прижалась ко мне, как бы прощая меня и молчаливо прося простить её. Я заглянул в её глаза, полные стоячих слёз.

- Почему не требуешь денег? - спросил я, целуя её в глаза.

- Где ж ты их достанешь, милый? Обходимся же. Если уж совсем трудно будет, я могу пойти работать. Я же умею копировать, чертить.

- И не думай. Как же дети? Наталку в ясли, а Шурика куда? Опять в больницу? Я заработаю. Прости меня, я забываю частенько. Больше этого не будет. Достану я денег. И вещи не смей продавать.