|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
24 |
|
|
|
Елисееву - полсотни с гаком, а он ещё - ой, как крепок! Большие, прижмуренные и красноватые от огня глаза его смотрят неласково. Кустистые, опалённые жаром брови, будто живут своей особой жизнью - шевелятся с неудовольствием. Узкая щель большого рта спаяна молчанием. Войлочная шляпа с загнутыми впереди полями придаёт ему вид добра молодца.
На собраниях Елисеев большей частью молчит. Говорит редко и всегда - о недостатках. На конвертере Афанасий Николаевич работает с самого пуска завода, с 1929 года. За Гражданскую войну имеет орден Боевого Красного Знамени, за работу в Отечественную - два ордена Ленина.
Шумно и жарко у конвертера.
Все тридцать три фурмы свистят по-разному: износились подшипники. И куда только механик Виноградов смотрит! Сколько раз ему говорено, сменить надо фурмы - не хватает воздуха для дуться. Виноградов не отказывает: "Да-да, ладно-ладно. Обязательно сделаем!" Проходит один ремонт, другой, а фурмы - всё те же.
"Чёртов обещалкин, - думает Елисеев. - Пойти, что ли, Поликше пожаловаться?"
* * * * * * *
… Медь. Радость она и… горе людское. Спутница жизни. Она с малолетства рядом. Медь же и сдёрнула Афанасия Николаевича с родной Калаты сюда, на Север.
В голодные годы после Гражданской Елисеев много охотничал. Уходил далеко в тайгу - за реку Туру, за Исеть. Тайга, топь болотная, засилье комаров. Осенью время бить сохатого, а по первому снегу растревожить медведя в берлоге. На звериной тропе ставить замысловатые капканы на пушистую янтарно-рыжую лису, на соболя. А увидишь свои капканы без приманки, вычищенными, знай, что за тобой следует росомаха.
Забрёл как-то Елисеев вглубь тайги и увидел выходы породы - камни с прозеленью. Рудокопу ли не знать, что это за камни? Снаружи - вроде зелёная плесень, а в изломе - золотой жар. Прихватил Афанасий образец с собой, показал инженерам. Точно - медная руда. Прислали геологов… Пришлось с ними ехать за Туру, менять место жительства.
… По весне 1923 года в Краснотурьинск прибыла первая партия горных проходчиков. А на Николу Зимнего и случилась у Елисеева беда, что уже двадцать три года не отпускает его от себя.
Захотелось напоследок побелковать в тайге. Стал собираться, а Лиза, жена, пристала с ножом к горлу:
- Афоня, возьми меня с собой. Не могу я одна здесь, страшно мне без тебя.
А была Лиза на сносях.
- Да ты в уме ли? - увещевал жену Афанасий. - Что я с тобой на охоте делать стану. Я - на лыжи, а ты как? В твоём-то положении?
- Афоня, Христом-богом прошу…
- А Костюшку на кого оставишь? - напомнил Афанасий о трёхлетнем сынишке.
- Он с рабочими в избушке побудет, я договорилась, присмотрят за ним.
- Ладно, Елизавета, собирайся… Ох, и испортишь ты мне всю охоту!
Так и вышло.
Поехали они на лошади, в санях.
В первую же ночь по приезде на заимку у Лизы начались схватки.
- Афоня, у-ми-ра-ю!
- Говорил же тебе… не послушалась. Что я теперь?
 |
24 |
 |
