|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
35 |
|
|
|
Айзекович бодро подошёл к столу, заглянул в корзину, сунул туда руку, сметая опилки в сторону. Обнаружились ряды аккуратно уложенных крупных яиц. Айзекович восхищённо поцокал языком и закатил глаза.
- Сколько здесь? - спросил он у Ильинского.
Тот стеснённо пожал плечами, а Турлапова передёрнуло.
- У себя в кабинете пересчитаешь, сколько здесь, сколько там, - бросил он своему заместителю.
И уже отошедши от приступа гнева, спокойно сказал Ильинскому:
- Забери корзинку и скажи своим курам, что директор приказал: в течение недели собрать две тысячи яиц и передать их в детские сады завода. Думаю, им, курам, это будет нетрудно, благо, у них, как показывает жизнь, есть резервы производства и излишки продукции.
Ильинский перепугался не на шутку.
- Две тысячи… Да где я столько возьму? Пощадите… - вымолвил Ильинский слабым голосом, нарочито сдавленным. Но не выдержал тона и заявил: - Не сам же я их несу!
- А мне какое дело? - в голосе директора слышался сдержанный смех. - Где хочешь, там и бери… Хоть сам вместо петуха работай!
Турлапов засмеялся, а за ним и Айзекович.
- Ты же у нас - всем известно - какой любвеобильный!
И директор добавил такое по части интимных способностей Ильинского, что у Александра Ивановича на лысине водяным бисером проступил пот.
- Иди… У меня дела, - бросил Турлапов провинившемуся заведующему подсобным хозяйством и отвернулся.
Александр Иванович, подхватив корзинку, замедленным шагом вышел из директорского кабинета. В тамбуре между двойными дверями он застрял и долго не мог протиснуться на потеху директору и Айзековичу, видевшим это.
Михаил Абрамович хохотал.
Легко шёл по жизни Айзекович, не жил - играл. Всё ему удавалось. Его широкая еврейская натура звала на великие дела. И там, где дело касалось снабжения, успех неизменно сопутствовал Михаилу Абрамовичу. Жил он на широкую ногу. В квартире у него было всё. Однако он не крал и ни в каких афёрах не участвовал.
Над ним, над широтой его чудачеств, посмеивались. И все его любили.
Главным в его жизни было брать от жизни всё, что можно было взять.
К общественным и партийным обязанностям он относился, как к неизбежности. Над общественным долгом в душе посмеивался, соблюдал его формально, и внутренне не понимал, зачем вообще существует партия.
Но так было принято, что руководящую должность мог занимать только член партии, и он не мог не вступить в неё. Он знал и Устав, и Программу партии, высказывался на собраниях страстно и громко, но внутренне был совершенно равнодушен.
Инструментарий его деятельности был таков: знакомства были рычагами, комбинации - способом достижения цели, обезличенная материальная собственность - средством, а жизнелюбивые установки при широте натуры - гарантией успеха.
 |
35 |
 |
