|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
9 |
|
|
|
- Ты правильно сказала, что мы работали "в гестапо", а не "на гестапо". В гестапо работали и подпольщики, - намекал он. - Только надо было вести себя правильно, как это делают умные и осмотрительные люди.
- Мы - подпольщики? - усмехнулась Ася. - Смешно. Я тебя не понимаю. Мы расстались с тобой 21-го сентября Сорок Третьего, за два дня до отхода немцев из города. Ты оставался в тылу у красных для выполнения задания штандартенфюрера Милевского, а я уезжала на Запад. Ты не отпускал меня, а Милевский требовал, чтобы я ехала с ним. Ты ревновал меня к нему.
- А у тебя была мечта пройтись с паном Милевским по Унтер-дер-Линден? Я не хотел, чтобы ты перепрыгнула из моей постели в его, - надевая личину циника, сказал Кикин. - Ты же считалась моей женой… И ты ещё хотела, чтобы я не ревновал? Где он, твой Милевский? - Кикин подводил Асю к самому главному. - В Лондоне у Мензиса или в Вашингтоне у Даллеса? А я здесь, рядом с тобой. Ты нырнула на Урал и думала здесь скрыться от меня? Зачем ты здесь, догадаться нетрудно: ты прячешься от петли, полагающейся тебе за измену Родине.
- Я здесь по направлению Наркомата. А ты зачем приехал? Искал меня? Как ты узнал, что я здесь… и от кого? И вообще, Митя, кто ты такой? Как ты прожил эти два года после войны? Я боюсь тебя. Ты какой-то фальшивый…
- Это тогда… да, я был фальшивый. А сейчас я настоящий, Ася. Но раскрыться перед тобой я не мог. Был как все - шакал со свастикой. Это была надёжная маскировка. А теперь я честен с тобой.
- Брось трепаться! - Ася прервала Кикина нервным смехом. - Мы одна пара: гусь да гагара. На каждого из нас существовало досье в гестапо. Хорошо, если немцы уничтожили эти документы при отступлении. А если - нет? Всё равно… дальше я не побегу. Пускай судят, ссылают на север. Приму как должное. Вот ты говоришь, что не фальшивый. А вот как насчёт инженерства? Липовый ты инженер-то. У меня документы подлинные, я окончила институт, я - инженер. Да, по матери я - немка, зато отец русский с Украины, более того, большевик. Могла бы… Нет, милости просить не стану.
- Ну, да… у меня нет отца-большевика. Долгое время я считал, что мой отец - ротмистр Белой армии, потом оказалось, что нет - не он мой отец, а боец-красноармеец, а позже наш сосед. Мать моя - белошвейка. В Золотоноше вышла замуж за крепкого хозяина Александра Крамаренко. И меня на его фамилию перевела.
Я скверный был человек. Подростком ещё школу поджёг в Золотоноше, сбежал. Поймали меня - и в колонию для несовершеннолетних. И оттуда бежал. Бродяжничал. Работал, где мог, многому научился. Купил себе диплом инженера-электрика. Так я лучше всякого инженера в моторах разбираюсь. Началась война. Мобилизовали. Сбежал из эшелона. Собирался мстить за отца, как я думал, белого офицера, используя немцев. А когда узнал, что Александр Елисеенко не мой отец, всё во мне перевернулось. И стал я по форме - гестаповцем, а по сути - подпольщиком.
Хочешь - верь, хочешь - не верь, но живу я по настоящим документам, не поддельным. По отчиму я Крамаренко, а по матери - Кикин. А теперь смотри…
Кикин стал вынимать документы, один за другим, и раскладывать их перед ошеломлённой Асей: паспорт, наградные документы. Больше всего Асю поразило удостоверение, выданное Президиумом Верховного Совета Украины партизану-подпольщику Кикину Дмитрию Александровичу.
 |
9 |
 |
