"Верно, было бы интересно встретиться после войны, - мелькнула мысль в голове Парилова. - Только это всё не от нас зависит. Кто ещё выживет… рано размагничиваться. В любую минуты - приказ, и вперёд, в атаку".

  

- Столько разрушено городов, деревни стоят сожжённые, - продолжает Серёжа. - Наверное, опять пятилетки пойдут. Эх, интересно будет всё заново отстраивать!

  

Хмельная молодость так и кружит голову Серёжке. Забежать бы вперёд, лет этак на двадцать, стать таким же черноусым подполковником, как Шемардин, или бесстрашным командиром разведки, как Парилов. Но нет, это не Серёжкина судьба. Его тянет к себе завод. Там у него, кроме матери и братишки Федьки, товарищи по работе, друзья. Там у Серёжки любимая девушка. Она долго не писала ему, а вот недавно прислала письмо. Почти все слова зачеркнуты цензурой, кроме немногих: "Здравствуй, Серьга!" да "Прощай, целую. Зина". И что такого нецензурного могла написать Зина? И почему - "прощай"? Живым "прощай" не говорят.

Когда Серёжку отправляли на фронт, они с Зинкой стояли в тени станционного пакгауза, и она обещала ему: "Буду ждать".

  

Серёжка пускается в воспоминания.

Вот в феврале-месяце они ходили на лыжах в тайгу, к Большому Камешку. На лютом морозе, как в огне, в полном безмолвии потрескивали деревья. Зеленовато-сизые лапы елей гнулись под снегом. Спускались по виляющей лыжне, теряющейся между деревьями, Зина - впереди, Серёжка - сзади. Ветер свистел в ушах, далеко внизу красным огоньком мелькала шапочка Зины. Серёжа так и не смог её догнать.

А вечером, во вторую смену, они шли на работу.

- Хлопцы, начальство не могу найти. Не видали? - спросит табельщица Зина, пробегая мимо печи.

Спросит как бы у всех, но Серёжа знает, что это ради него она здесь, в цеху. И тогда ему газ - не газ и жара - не жара.

А вот после первой смены можно пойти вечером на танцы в Дом Культуры.

Нет, нельзя Серёге быть военным, он останется рабочим. И такую он придумает печь, что сама всё делать будет: регулировать подачу топлива, загружать шихту, открывать шпуры, сливать шлак. И всей печью станет командовать один человек вместо двенадцати.

  

Серёжку сморил сон. Снится ему встреча с Зиной Елисеевой.

- Guten Abend, Зина! - по-немецки приветствует её Сергей.

- Серьга, милый, ты откуда? - удивляется Зина.

- С фронта, - отвечает Серёжка.

Ему очень хочется сказать "из фашистского логова". Но он знает по-немецки только четыре слова, два из них он уже произнёс. А ещё два не очень-то подходят для встречи. Это "Hande hoch!"

  

Во сне Серёжа уже покончил с войной. Приезжает он в Краснотурьинск. На одном плече у него - трофейный аккордеон, на другом - солдатский вещмешок. На шинели, перешитой с немецкой, гвардейский значок и медаль "За Отвагу!" Алые погоны на пружинках, словно крылышки; хромовые сапоги гармошкой. Фуражка с малиновым околышем сбита на затылок. Сергей Листовой строен, могуч и силён.