|
|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
35 |
|
|
|
- Наденька, что ты! Куда собралась? От себя, как говорят, не убежишь. Я вот тоже когда-то так, как ты… хотела после гибели моего … Спасибо Ивану Дмитриевичу, он остановил и никуда не отпустил. Прижилась я тут. На людях и горе - полгоря. Здесь все тебя знают, твою жизнь… никто не осуждает, - уговаривала Надю Агафья Михайловна.
- Вот вы говорите, что прожили здесь всю жизнь. И что это была за жизнь? Работа, работа и работа. А сердце… ему ведь тоже хочется жить. У вас даже ребёнка не осталось от любимого мужа. И старость на пороге… Простите, не могу говорить спокойно, - спохватилась Надя, видя, что её слова больно хлестнули Агафью Михайловну. - Вы прекрасный человек. Мой Сёмка вас любит, бабушкой зовёт. И мне вы как мать. Поедемте с нами.
- Спасибо. Не поеду, и тебе не советую. Вот придёт Семён Сергеевич с войны, я вас помирю.
- Никто нас не помирит, Агафья Михайловна, да и не к чему это. Живут же такие матери-одиночки, как я. Значит, можно жить и без мужа. Не надо ни перед кем отчитываться. Вон - Виктория Тучкова…
- Нашла с кого пример брать. Виктория… Муж некрасив, так дай я найду получше… Распустила себя.
* * * * * * *
На работу Надя пришла пораньше, надеясь перехватить Ивана Дмитриевича в заводоуправлении.
Иван Дмитриевич выслушал Надю спокойно. Она приготовилась настаивать на переводе в Норильск, но Черкашин молча подписал заявление.
"Надоела я ему со своими проблемами, - подумала Надя. - Ступай, мол, голубушка, хоть на край света…"
* * * * * * *
Билеты Надя взяла до Шуи. Она надеялась оставить Сёмушку у матери. На Крайнем Севере неподходящий климат для малыша двух с половиной лет. И так у него взрослые глаза - не по возрасту. Весь в Париловых. Перестал произносить "папа Боря". Кажется, готов произнести другое имя. Явное влияние бабушки Агафьи Михайловны.
С некоторых пор Надю потянуло к таким же, как она, вдовам войны. Разговоры и мысли у них были примерно одинаковы. Они не стыдились говорить о мужчинах… в известном смысле. Война взяла у них мужей, но жизнь продолжалась, и не было необходимости обрекать себя на одиночество до смерти. Жить детьми? Но почему только одними детьми?
И как только в разговорах вставал вопрос о деликатных материях, Надя терялась. Она не могла переступить через чёрненького "цыганёнка" Сёмушку, смотревшего на мать непроглядно чёрными париловскими глазами. Ей виделся в них укор её непостоянству.
Перед самым отъездом Надя пошла к Виктории Тучковой. В этой сорокалетней женщине, до ужаса легкомысленной, что-то её привлекало. Надя не могла признаться даже себе, что её тянет к этой неординарной женщине, откровенно плюющей на общественное мнение посёлка "Медный".
 |
35 |
 |
