|
|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
64 |
|
|
|
Людмила Михайловна была почти уверена, что никакой глаукомы у сына нет. Зрение у Бориса с детства было превосходным, ястребиной зоркости. Думала она, что Борис на войне станет снайпером, а он пристроился писарем при штабе.
Война добавила в его характер затаённое злорадство по поводу поражений Красной Армии. Если раньше скрытая злоба на Советскую власть была глубоко внутри, то теперь он перестал прятать её и заговорил, как враг. Неприкрытая враждебность так и сквозила в его медоточивой речи.
- Что с вами, маман? - лживо недоумевал Борис. - Хоть обратно беги. "С фронта зря не отошлют"…Что за нотки сожаления?
- Ты, Боря, говоришь совсем не то, что думаешь, - с сожалением сказала Людмила Михайловна.
В памяти высветлилась вся её жизнь, жизнь актрисы, взятой в жёны управляющим ткацкими фабриками Куваевым, потомственным дворянином, примкнувшим в 1918-м году к Савинковскому мятежу в Ярославле и расстрелянным чекистами.
Чтобы уберечься от репрессий, она взяла себе артистический псевдоним. Так она и сын из Куваевых стали Навагиными.
Жизнь провинциальной актрисы не оставляла времени на воспитание сына. Тогда Людмила Михайловна бросила труппу и стала учительницей. Жертва оказалась напрасной: мальчик рос лицом и характером в покойного отца, и она, мать, часто не могла достучаться не только до его сердца, но и до его ума.
- Почему перед вами, маман, я должен говорить не то, что я думаю? Вам это может не понравиться, но Красная Армия трещит по всем швам. Сотни тысяч солдат сдаются немцам в плен. Немецкая армия движется вперёд со скоростью урагана. Кто теперь вспоминает слова песни: "Но от тайги до Британских морей Красная Армия всех сильней"?
- Я ничего не понимаю, Борис, в военном деле, не мне судить, почему люди сдаются в плен. Полагаю, потому что командиры у них недостаточно умелые. Но скоро они выучатся и тогда… Сердце подсказывает мне, что справедливость восторжествует. И Красная Армия погонит наглых захватчиков на запад.
- Полководцы у нас "зелёные" - это вы правильно заметили. А где весь цвет красного генералитета времён Гражданской войны? Нету их. Блюхер, Гамарник, Тухачевский расстреляны, а другие сидят по тюрьмам да лагерям.
- Какая у тебя обширная информация о военных специалистах! Откуда?
- Добрые люди просветили. В палате со мной лежал один подполковник, генштабист. Он рассказывал, как к ним, в штаб армии, привезли белобородого старика, бывшего дивизионного комиссара, на должность командира дивизии. Он был осуждён как японский шпион и участник группы Блюхера, готовившей военный переворот. Когда-то в Гражданскую войну его имя гремело на Дальнем Востоке. Вот я думаю: когда всех таких выпустят из застенков и поставят командовать войсками, тогда, может, и остановят немцев.
Разговор уходил в "войну", в положение на фронтах и военные действия, и Людмиле Михайловне продолжать его не хотелось, тем более, что речь зашла о репрессированных генералах, которых она не знала. А о репрессиях боялась не то что говорить, но и думать. Она замолчала.
 |
64 |
 |
