- Так, маманя, - назвала Надя мать по-детски.

- Ну, так что же? Ждать будешь, но… ПУСТАЯ? Вроде бы замужем, а вроде бы - нет? Глазками поиграть, маленькую вольность позволить - на большее ведь не решишься: Увлечься ДРУГИМ мы не можем, потому что ждём того, единственного, друга сердца. А когда найдём - вот дурной характер - так измучаем, что он сбежать готов. Вспомнила, сколько с тобой хлопот было. В четырнадцать лет убегала в Москву с Сенькой "выходить замуж". В шестнадцать лет вы расстались. До сих пор не пойму: ты ли его бросила или он? Тогда ты решила разыграть его: расписалась с Навагиным. С ним лечь не захотела, ушла спать в коридор. А Сенька-то - ведь как он тебя любил! - примчался. "Это моя девушка! - кричал он матери Навагина. А тебе: "Поедем со мной, я за тобой приехал". Да, ты тогда ушла от Навагина, но к Семёну не пришла. Целых восемь лет терзали вы друг друга в письмах. Спасибо Иринке, свела она вас, двух упрямцев. А теперь, дочка, когда вы сошлись, стали подлинно мужем и женой, ты опять всё сломать хочешь? Ребёночка тебе не надо… Готова и его, и себя калечить. Ну, это уж - нет! Это не баловство, а преступление. Да-да, ты преступление задумала. Ты хоть подумай, в какую семью ты вошла: художники! революционеры!

  

И так хотелось Ксении поделиться с дочерью рассказом об Алексее Матвеевиче. От него, между тем, обещанных вестей не было.

"Что же Алексей-то не пишет? - думала она. - Может, уж и в живых его нет? Всё равно: буду ждать теперь, хоть до гробовой доски".

  

- Вот-вот, из-за тебя всё и получилось! - слабая улыбка проклюнулась на заплаканном лице Нади. - С детства слышу: "Париловы! Париловы!" Да какие они художники? Вон Сергей Матвеевич только и может левой рукой малярить разные лозунги для фабрики. А уж про революционеров лучше и не поминать. Один только дед Матвей Герасимович за революцию сражался. А сыновья… Сергей Матвеевич - в кусты, Алексей Матвеевич - и вовсе к белым переметнулся. Ирка вон - всю жизнь из-за отца страдает, - и вдруг лицо Нади озарилось догадкой: - Мама! Ты очень любила его, Алексея Матвеевича?

- Любила и люблю.

- Он вернулся? Вы виделись?

- Правда… Вернулся.

- А где он теперь?

- Воевать ушёл. Чужую вину своей кровью смывать.

- А он вернётся? Обещал тебе?

- Сказал: "Буду писать". Доченька, - вернулась Ксения Петровна к прежнему разговору, - любовью надо дорожить. Настоящая, она приходит один раз в жизни. Ну, думаю, "освобождаться" ты теперь не будешь…

Надя сутки не была дома. Пришла с дежурства в госпитале утром - внутри никого. Стала она быстренько собираться. Она то укладывала, то вынимала некоторые вещи, не зная, что взять, а что оставить, чтобы свекровь не подумала, что она ушла от них навсегда. Наде хотелось уйти до прихода свекрови, чтобы избежать лишних объяснений. Но машина, которая должна была увезти её вещи, всё не приходила.