|
|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
4 |
|
|
|
- А сыновья брата Сергея… как… где?
- Старший - Захар - главный инженер при наркомате, второй - Василий - лётчик, а самый младший - Семён - тоже инженер. По виду - ну, вылитый ты, только волос кудряв да характер отзывчив. Призвали его, в Закавказье служит, в артиллерии, сержантом. Перед самой войной приезжал в отпуск, женился на Надежде, старшей дочери Данила и Ксении Зориных. Надежда-то и лицом, и характером в мать, вылитая Ксюша Ведрова в молодости.
Не дождалась Алевтина ожидаемого эффекта от своих слов. Ни один мускул не дрогнул на лице Алексея Матвеевича. Но это только внешне. Чем-то горячим, как огнём, обожгло Алексея Матвеевича. Ксюша… Имя это было у него в памяти даже в самые тяжёлые времена. Питало оно неопределённые надежды на что-то светлое. Но не дано было им вырваться из сердца, замкнутого железной волей Алексея Матвеевича.
- Я закурю? - спросил он.
- Кури, кури, родимый, - торопливо сказала Алевтина, не зная, как вести себя с этим человеком, вызывавшим у неё лишь горечь и досаду. Отторгнутое, отболевшее невозможно было приживить.
Слегка прихрамывая, Алевтина прошла в горницу, принесла блюдечко под пепел.
- Значит, Данила жив… - затянулся Алексей Матвеевич и закашлялся.
Ни в голосе, ни в выражении лица, сухого, с глубокими морщинами на щеках, ничто не говорило о внутренней тревоге. Но сердце его забилось сильнее. Жив его кровный враг…
- Мне с Данилой, пожалуй, надо повидаться, - добавил он, выпуская струю дыма изо рта. - Мы же с ним вместе воевали… одно время. Можно сказать "однокашники", из одного котелка пили-ели в Гражданскую. Мы же с ним… Он, чуть, было… Надо же… он жив… Нельзя нам не повидаться, нельзя.
Алексей Матвеевич торопливо докурил самокрутку.
- Пойду, пожалуй… Они где? Всё там же, в Огородном?
- А где ж им жить? Там, насупротив нашего старого дома, - сказала Алевтина и подумала: "Не к Даниле, идёшь, Ксюшу свою увидеть хочешь".
- Пойду, - снова сказал Алексей Матвеевич и… не тронулся с места. - А то у меня потом времени не будет. Раз война, то могут изъять из употребления за что-нибудь. Нам, таким, не надо и обвинений предъявлять. Мы заранее насквозь виноваты. Приказано: по прибытии в 24 часа явиться в органы власти.
"Ах, ты сердце старое! - думала Алевтина и поражалась своим мыслям. - Оживело, знать, как про соперницу вспомнила. Вот уж мне сорок девять годков, а не было жизни. Всё отдала ожиданию. Олёша… Олёшенька…! Любились-то как!"
- Что же ты про себя, про свою жизнь ничего не сказываешь? - осмелилась Алевтина. Её одуванчиковая голова будто переломилась в тоненькой шее, склонилась набок. - Тогда уходил молчком, и сейчас молчишь.
- А чего говорить-то? - Алексей Матвеевич машинально свернул ещё одну "козью ножку", прижёг и выпустил дым ртом и носом. - Правду говорить нельзя, да и страшно вспоминать. А про другое - общее - никому не интересно слушать.
 |
4 |
 |
