Я сказал, кто лежит в могилке.

- А, Иван Григорьевич Басов! Как не помнить, и очень даже… Долгонько что-то у него никто не бывал из вас, - вздохнула хозяйка мёртвого селения.

В тесной комнатушке с занавесками по бокам пахло сивухой, застарелым гниением чего-то назойливо гераниевого.

Дверь в переднюю часть домика распахнулась, на пороге пьяный парень, всклокоченный, в изорванной старой рубахе.

- М-меня звали? - едва ворочая языком, сказал он.

- Иди уж, налакался, ч-чёрт! - втолкнула его обратно и захлопнула дверь Могильщица. - Видали, какие? Отец пьян с прошлого года, сын - третий день. Кто будет красить?

-А Вы сами не смогли бы? Там и делов-то - пустяки, - упрашиваю я.

- Я не могу, много других дел. Протрезвятся завтра. А краска у тебя есть? Если уж...

- Нету у меня ничего, купите - я заплачу за все.

- Вот завтра протрезвятся, приходи, с ними и договоришься. Нет, завтра у них двое мертвяков - опять копать ямы. Послезавтра, если уж.

- Времени у меня мало, ждать некогда, - говорю я. - А других никого у вас на примете нету?

- Разве, что в Горкомхозе возьмутся, попытайтесь. А то есть еще, если уж... в мастерской Культов.

- Горкомхоз, наверное, тоже у чёрта на куличках. А Культовая мастерская - что это такое?

- Ну, где памятники ставят, оградки к ним. Может и возьмутся, если уж.

  

Возвращаюсь к Кате на могилку отца с нерадостной вестью.

- Я знаю, где эта мастерская Культов! - говорит Борис Рябцев и выражает желание помочь. - На Васильевском тракте, вот тут на выезде из города, идёмте тут не далеко. Я укажу.

Да, может, Борис Рябцев и искренне хочет сейчас мне помочь, но не могу я поверить и не поверю никогда в его искренность. Человек, посмевший в такое время оттолкнуть друга детства, никогда не сможет быть ничьим другом. Нас ничто с ним не связывает, и не встреться он мне на могилке, я бы к нему не зашёл, как зашли десять лет назад мои старшие братья и затянули и нас с Иваном. Мне он нисколько не нужен.

Просто, я сейчас к исходу жизни жаден на людей, тогда как раньше, стыдно даже признаться, замечал лишь их работоспособность, исполнительность, дисциплинированность. Меня всякий раз, да, собственно, второй раз встречаемся, значит, опять меня точит одна и та же мысль: "Неужели Борис Рябцев не помнит нашу горкомовскую встречу в 45-ом и всё с нею связанное?". Я же тогда был у первого секретаря горкома партии. Может быть, даже, что я подпортил его партийную карьеру. А, что я вообще могу знать об этом человеке, чтобы с полной определённостью зачислять его куда-то? Ни-че-го.