- За "гада" ответишь. И за клевету на моего отца, - бледный, как смерть, проговорил Рябцев. - Мой отец был обыкновенный служащий, не то что ваш, заводчик-фабрикант. Моего не раскулачивали, как вас всех Басовых.

- Вот, так я и подумал, Рябцев, что ты метишь в моё так называемое "соцпроисхождение". И как-де он в партию пролез? Обманул, скрыл соцпроисхождение, не иначе. Вот почему ты сказал: "Зачем тебе партия?" Так вот знай: моё соцпроисхождение - крестьянин-середняк, выходец из бедняков. Это старшие братья мои, рябцевского воспитания, разрекламировали отца в своих анкетах как классового врага. И вот что, Рябцев, нас за войну прибавилось в партии, было двое, стало пятеро. Перечислить? Михаил - раз, Николай - два, Аркадий - три, Сергей - четыре, Иван - пять. Только двое: самый старший из братьев и самый младший остались в беспартийных. А Сергей-то, к твоему сведению, Рябцев, был комиссаром... полка. По званию - старший политрук. Участвовал в обороне Севастополя до последнего часа. Остальное я доскажу первому секретарю горкома партии. Прощай, Рябцев, сволочь ты, между прочим. Прилип к партии...

  

Не надо было мне так говорить, и ничто меня не извиняет. Оскорбление - признак слабодушия. Винюсь, время было такое, время незаживающих ран.

  

Оградка есть, не сломана, покрашена в какой-то блёкло-синий цвет. Памятничек - бетонный столб (не столб?), похож на голенище длинных чёсанок. Корытце бетонное треснуло. Надпись на "голенище", на вделанной светлой металлической доске, стёрлась - ничего не прочесть. Когда-то прибитый к оградке маленький крест-распятие, исчез. Наклонившись, читаю на "доске" надгробия:

- Да, надо отремонтировать, - говорю я Кате. Рябцев за спиной. - Покрасить оградку и памятничек и восстановить надпись

- Я могу помочь, - вызвался Рябцев.

- Ну, зачем же. Я найму, надеюсь, найдутся желающие подзаработать. Во! Схожу к сторожихе, старая наша знакомая, - говорю я и иду в домик-сторожку.

  

У дома, на ближайшей скамейке, в могильной оградке, сидел пьяный старенький человек.

- Ну, чего в-вам н-надо? - сказал он, мутным взглядом уставившись в "золото" пуговиц моего оранжевого плаща.

- Вы будете хозяин здесь?

- Ну, я б-буду х-хозяин. Что дальше?

- С пьяным я разговаривать не стану. В доме есть кто?

- Я х-хозяин.

  

Дом, обложен остатками оградок, старыми крестами. Вёдра мётлы, лопаты, верёвки…

В доме та самая тётя Мотя или как там её звать, не припомню. Рыхлая, с цепким взглядом бабища. Да, это именно она, та самая Могильщица.

- Я к Вам вот по какому делу, - не зная, как начать, говорю ей. - Мне бы оградку и вообще всю могилку привести в порядок. Вы не смогли бы?

- А кто у Вас тут?