- Сейчас найдётся поручитель, - Серёга снял с плеча винтовку и позвал кого-то из мужиков. - Эй, дядя Максим, ходи сюда. А то комиссар не верит, что я партизан. Кто мы?

- А кто мы? Разных сёл люди. Сперва просто прятались от фашистов, а теперь вроде начали на партизан походить, - сказал Максим. - А Серьга наш старшой. Был, правда, в полицаях.

- Ещё нужны доказательства? - спросил Серёга.

- Далеко отсюда до отряда? - спросил я.

- Не дальше леса, - уклонился от ответа Свищ.

- Давно в лесу?

- Вместе с войной: она - к нам, а мы - от неё в лес. Надо было кому-то… Армия-то драпанула.

- А в отряде этом ты давно или недавно?

- Командир скажет.

- Понятно. И много вас в отряде таких хитрож…х?

- Придёшь - увидишь, - сказал Свищ. - А теперь я тебя спрошу. Чего вы с Павлом обходили нас стороной?

Я только недоумённо пожал плечами.

- Что, Павел с дядей Ваней окончательно порвал? Или по-братски помирились?

- Не понимаю, о чём ты говоришь, - отнекивался я, хотя отлично понимал.

- Всё ты понимаешь. Раз ты послан самим дядей Ваней, ты шёл к нам, в отряд дяди Вани. Подходим… Командиру - ни слова, о чём мы беседовали.

 

Непонятен был наказ Свища: "командиру ни слова". Что кроется в этих словах и вообще во всём, что касается лесных людей? Почему так много таинственности? Не говорят, кто они. Похоже, прячутся и ждут, когда можно будет безопасно выйти из лесных трущоб и заявить о себе.

Меня Свищ оставил в кустах, а сам пошёл за командиром. Вскоре послышались голоса.

- Где он?

- Оставлял здесь, товарищ командир. Сейчас поищу. Может, сменил позицию. Уж очень сторожко держится.

Я вышел из кустов, подошёл к невысокому человеку в кожаной куртке. Было в его фигуре, в настороженном лице, в том, как он держал автомат на груди, что-то от глубоко штатского человека, мобилизованного на войну. Только скупые и точные движения выдавали собранность и твёрдость характера.

- Здравствуй, товарищ, - сказал он, протянув руку.

- Здравствуйте, командир.

- Ну, зачем пришёл в лес, рассказывай. Ты можешь идти, Свищ.

- Лады, - отозвался Серёга и растаял в мокрых кустах.

Слово "товарищ", услышанное впервые за год, было сказано с такой простотой, признаться, что почти выбило меня из состояния нелепой подозрительности в отношении отряда. Я готов был растрогаться и раскрыться, но попридержал свою чувствительность.