|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
МОЙ СЕВАСТОПОЛЬ |
-65- |
|
Мы бежали на искрящиеся в темноте огоньками выстрелов вражеские окопы. Бежали, не думая о смерти, желая только одного: ворваться в окопы. Мои длинные ноги унесли меня вперёд. Четвёрка друзей едва поспевала за мной.
Толпа, в которой мы ещё несколько минут назад бежали в тесноте, вдруг стала редеть. Люди "таяли". Под ознобную строчку пулемётов они, сражённые, молча падали на землю. Бежать стало свободно. Кончилось и "ура". Оно переместилось куда-то вправо. Внутреннее напряжение ослабло, и, словно кто-то выдернул пробки из моих ушей: в них ворвалось сонмище звуков.
- Та-т-т-та-та-та-та! - без передышки строчили пулемёты.
- Гах-ах! Гах-ах! - долбили миномёты.
- Пи-и-и-и-и-и-ук! Пи-и! - пели своё пули.
- У-у-у-ух!
- А-а-а-аах!
- О-о-о-ох!
- Пше-пше-пше-пше-ах!
Сквозь эту какофонию звуков донеслись до меня чьи-то призывы: "Принимай правее! Пра-а-ве-е…!"
Правее, вдали, что-то горело. Похоже, это был наш броневичок. В свете пламени были видны мечущиеся по окопам фигурки врагов.
Я несусь вперёд. Ещё один бросок - рывок - и поработаю штыком.
- За мно-ой! - крикнул я и оглянулся. Из четверых за мной теперь бежал только один Туран. - Женя, давай!
Возле головы Турана вдруг что-то блеснуло и со скрежетом разорвалось. Туран упал. Подбегаю к другу. Миной, как ножом, у Жени по плечи СРЕЗАНА ГОЛОВА.
Корниец с Федей откуда-то справа кричали:
- Комиссар, за нами!
Я успел сделать только несколько шагов. Что-то ударило меня по ноге, и я упал. Подумал: подвернулась в колене нога. Нащупал - кровь. Встать не смог.
- Ребята-а-а! - позвал я слабым голосом.
Пополз… и свалился в бомбовую воронку.
В бомбовой воронке. Надя
Хотелось сориентироваться, куда я попал. Где немцы? Судя по стрельбе, они были неподалёку. Воронка оказалась очень глубокой: я никак из неё не мог выкарабкаться. Надежд на спасение было мало, почти никаких. Во мне, раненом, ожил только животный страх смерти и страстное желание оттянуть конец.
В воронке, кроме меня, было ещё трое моряков в чёрных бушлатах.
- Пи-ить! - со стоном попросил я. Губы сухи и непослушны. Усталость во всём теле, глаза слипаются. Темнота….
Через какое-то время я очнулся, было ещё темно. Пошарил руками вокруг себя - искал винтовку. Не нашёл. Попробовал шевельнуть раненой ногой. Убедился, что перелома нет, кость цела. Раз кость цела, можно двигаться. Хотел встать. Упал, ударился раненой головой. Всё поплыло перед глазами, закружилось до тошноты.
Вижу: один моряк лежит на откосе воронки и всматривается в поле.
- Пи-и-ить! - снова попросил я и почувствовал, как что-то холодное пролилось внутрь. Открыл глаза. Надо мной склонилась давешняя медсестра-морячка: красный крестик на беретике.
Я смотрел на неё во все глаза: узнавая и не узнавая.
 |
65 |
 |
