|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
МОЙ СЕВАСТОПОЛЬ |
-64- |
|
По толпе прошелестел короткий приказ: готовиться к движению, идти тихо, не кричать, чтобы раньше времени не обнаружить себя.
Из капонира выдвинулся броневичок, облепленный моряками и бортовая машина. В башне броневика - пулемёт, блеск штыков, чернеть бушлатов.
Вглядываюсь в лица сидящих на броневичке, вижу батальонного комиссара и медсестру. Сердце моё ёкнуло: ОНА? Глупость, её здесь не может быть. Чего только в голову не придёт, - одёрнул я себя.
ПОШЛИ! - послышалась команда не голосом даже, а силой сдержанного дыхания тысяч человек.
Броневичок впереди, бортовая машина следом. За ними по обе стороны - птицей, раскрывшей чёрные крылья, идёт на смерть тысячная масса людей.
Мы, ремонтники-танкисты, держимся вместе. У меня - винтовка со штыком. У Феди - карабин с обоймой патронов. У Турана - винтовка СВТ. У Коломийца и Николы - по револьверу. Я вижу их лица, вытянутые напряжением: длинную шею курносого Феди; высокий лоб Жени Турана с мягкой линией подбородка; стремительный, как зигзаг молнии, резкий профиль Коломийца.
Первые несколько минут мы двигались в полной тишине. Но нервное напряжение было слишком велико, чтобы долго молчать. В атаки и контратаки люди привыкли ходить, заглушая предсмертный страх и подбадривая себя криком.
Кто-то из задних рядов не выдержал и разрядился привычным "ура!". Худшего и нельзя было сделать. И в наэлектризованной ожиданием атмосфере разразилось мощное из тысяч глоток:
- Ур-ра-а-а-а-а-а-а!!!
Все побежали.
Эту ужасную ночь с пятницы 3-го июля на субботу 4-е июля Сорок Второго года мне не позабыть никогда.
Враг спохватился. Чёрную мантию ночи распороли белые дуги ракет. Заработали, словно швейные машинки, пулемёты, выводя длинные и короткие строчки. Присоединились и миномёты. Торопливыми залпами, чуть ли не в упор, ударили пушки.
 |
64 |
 |
