- А не много ли будет? - сказал я. - Опоздаешь…

- А мне теперь спешить некуда, политручок-землячок. Эй, девки, выручайте - земляка встретил! Четыре года плавал - никого! И вот где - в Севастополе?!

Мы выпили с ним. Он что-то пытался сказать заплетающимся языком о Казакове, о его жителях, но не договорил. Прилёг и захрапел. Я прилёг рядом с ним, надеясь завтра утром ещё поговорить о родных местах, которые мне пришлось оставить не по своей воле.

Но на войне нельзя ничего откладывать на потом: жизнь стремительна, смерть проста.

Проснулся от крика "Немцы!" Блеснуло в туннеле. Вскочил на ноги. Что-то с лицом у меня: будто чем-то липким обрызгали. Стал будить земляка. Протянул руку к его голове и, коснувшись, тотчас же отдёрнул. Рука попала во что-то тёплое и липкое. Я закричал, прибежали медики, посветили фонарём. У моряка вместо головы была кровавая каша из мозгов.

- Осколком, - констатировал врач. - Откуда, каким образом?

Сёстры сказали про ночной залётный в туннель снаряд.

- Какая нелепость, - продолжал он. - Избежать смерти на передовой и быть убитому под надёжным укрытием! Надо же, надо же!

- Лежал с ним голова к голове, - говорил я, недоумевая.

- Ваше счастье, младший политрук, - проговорил врач. - Прими осколок чуть левее, и Вы бы сейчас так лежали. Редкостное счастье! Вы верите в судьбу?

- Не знаю, доктор. А что из этого?

- А ничего. Теперь будете жить долго. Смерть-то мимо Вас прошла. Значит, не судьба Вам быть убитым. Видно, кто-то молится за Вас. Крещёный? Как звать-то Вас?

- Крещёный. Раб божий Акакий, наложивший в купель. Сергием крестили.

Уже потом, после войны, не раз избежав смерти, узнал я, что мама моя постоянно молилась за нас, пятерых её сынов, брошенных в кровавую мясорубку войны. И не её ли молитвы спасли нас всех?

В предутренних сумерках за нами пришли от Лаптева. Велено идти мелкими группами по три-пять человек, чтобы всем сразу под бомбёжку не попасть. Пробирались мы мимо развалин вокзала по оврагу. Фашисты буквально утюжили этот овраг с приютившимися на кручах домишками. Нам с Мамедовым и Водченком несколько раз приходилось отсиживаться в нишах-схронках, они были выдолблены возле каждого дома. Сейчас дома были разрушены, жители ушли в подземелья.

На Северной стороне, над 30-й батареей, комарами-толкунцами перекипали в воздушном бою самолёты. Мощные залпы батареи сметали фашистское комарьё. Тяжко ахала под бомбами рыжая каменистая севастопольская земля.

Шли на северо-запад, пробираясь разрушенным городом. Вдруг впереди возникли совсем не современные развалины: колонны, плиты.

- Ребята, смотрите, что это? Развалины древнего Севастополя?! - воскликнул Мамедов.

- Интересно, кто тут жил? - поинтересовался Водченко.